Корсары султана. Священная война, религия, пиратство и рабство в османском Средиземноморье, 1500-1700 гг.

Как мы убедились выше, в конце XVI века англичане думали только о корсарах, – а англичан в Средиземноморье, если брать в расчет «людей с севера», было больше всего[1924]. Точно также архивные документы свидетельствуют о том, что и французы еще в XVI столетии не раз жаловались на пиратов, обращаясь за посредничеством в Стамбул[1925]. Османы делали все, что только в их силах, лишь бы решить проблемы союзников: в Магриб шли приказы освободить французских пленников[1926] и вернуть захваченные корабли и товары[1927]. Сохранились и другие приказы, согласно которым провинившихся корсаров должны были доставлять на суд в столицу[1928]. Наконец, те же Османы заставили алжирцев смириться с открытием в Алжире французского консульства[1929].

Ситуация мало чем отличалась и для Венеции. После назначения Хайреддина на капуданский пост ему велели держаться подальше от венецианских кораблей[1930]. Если вдруг венецианцы жаловались на пиратов, нарушавших такой порядок, вся ответственность за их действия моментально падала на капудан-ы дерья, и тот был обязан наказать виновных[1931].

В 1560 году «два реиса левендских лодок», Диване Насух Али и Меми, захватив венецианское судно, убили его капитана. Стамбул мгновенно вмешался и приказал возвратить венецианцам все корабельное имущество, а реисов – поймать[1932]. В 1594 году, когда возле Дурреса в руки корсаров попал венецианский корабль, это нападение расследовал лично бывший санджак-бей Эльбистана Хамза-бей, которому подчинялся город. Хамза, внимательно изучив дело, отошлет капитана галеры с двумя его сыновьями и каким-то венецианским аристократом в Модон, где их – и еще четырнадцать пушек, тоже захваченных корсарами, – заберут на свой корабль венецианцы. Стамбул, приказав Хамзе-бею возвратить деньги, сделает все, чтобы согласовать выкуп пленников за счет венецианцев и местных управленцев[1933]. Десять лет спустя уже Али Кетхюда, которого отправят в те края решать примерно такую же проблему, попытается задержать корсаров в Дурресе – и за эту свою неосторожность поплатится жизнью. А пока Стамбул, придя в себя, перепоручит дело санджак-бею Влёры, корсары успеют продать и рабов, и товары![1934]

В результате настойчивых дипломатических усилий Венеции Стамбул не раз предостерегал Магриб. Капудан-ы дерья Топал Реджеб-паша в письме, отправленном дею Туниса, даже осмелится рассмотреть дело с теоретической точки зрения, ведя речь о «допустимой газе»[1935]. Османское правительство сделает все возможное и в сложнейших ситуациях, – скажем, когда потребуется возвращать венецианских путников, захваченных на кораблях, принадлежащих иным странам. В 1579 году капудану Кавалы Меми-реису приказали вернуть четырех венецианских пленников, если те не приняли ислам и не стали мусульманами. Левенды захватили их в «мирное время» – и теперь нарушителям порядка предстояло понести наказание[1936].

И в XVII столетии, когда контроль над корсарами ослаб, Османы позаботятся о спокойствии венецианцев. Они возьмут на себя обязательства и велят корсарам, вошедшим в адриатические порты, не нападать на венецианские корабли. А если те не слушали, им запрещалось заходить в эти порты, а управителей порта наказывали за содействие пиратам[1937]. В 1677 году трое корсаров из Триполи захватили полакр Венеции, идущий в Стамбул; тогда венецианцы – коммерсанты, пребывающие в Александрии, – сумели повлиять на санджак-бея, и пиратам пришлось возвращать украденное имущество[1938].

Стамбульские харадж-гюзары старались защитить Дубровник и от разбойников-левендов, и от непокорных корсаров. Если те действовали вопреки ахиднаме, посланцы из Дубровника мчались в Стамбул, и обычно их переговоры давали свои плоды. В приказах, отправленных из султанского дивана к военачальникам Адриатики и Магриба, десятки раз повелевалось, чтобы корсары оставили в покое суда Дубровника[1939] и не брали в плен паломников, идущих оттуда в Иерусалим[1940]. В Критскую войну (1645–1669) Стамбул опять прикажет тем же самым военачальникам помогать Дубровнику в случае нападения Венеции. В ту пору регион превратится в военное пограничье – и в нем, помимо прочего, расцветут разбой и пиратство. Мы видим, как Стамбул даже в эти тяжелые дни предостерегает левендов в Ульцине, Нове и на острове Лефкас от нападения на корабли и подданных Дубровника[1941]. И пускай даже столица не пользовалась особым авторитетом на военном пограничье, где царил хаос, она делала все, что было в ее силах.