Кощеева жена

Услышав это, ведьма вдруг подскочила к Матрене, вцепилась в ее руку и сжала крепко тонкое запястье. Взгляд ее стал яростным.

– А ты будто такая беззащитная? Будто и отпор дать не смогла?

– Смогла! – закричала Матрена, не сдержав негодования, – Да я… Я… Я же его своими руками убила, мертвого в лесной овраг скинула! Только он, видать, не помер, потому что назад домой вернулся, как ни в чем не бывало. Я его и второй раз убить хотела, да не вышло ничего…

Старуха отпустила руку Матрены и замолчала, задумалась.

– Как звать твоего свекра?

– Яков Афанасьич, – с ненавистью в голосе проговорила Матрена.

Старуха помолчала, задумавшись, а потом тяжело вздохнула. Подойдя к плите, она плеснула из чайника в почерневшую от времени чашку коричневой жижи. Протянув чашку Матрене, она строго сказала:

– На, выпей. Этот отвар сил тебе прибавит. Нужна тебе сейчас силушка, совсем ты ослабла, как погляжу.

Матрена, с трудом преодолев ощущение брезгливости, отхлебнула из чашки. Жижа была горячая, густая и терпкая на вкус. Матрена поморщилась, но, сделав второй глоток, ощутила небывалую легкость во всем теле. Ее будто изнутри всю наполнили теплом и жизненной силой.

– Ты мне поможешь? – спросила она, заглядывая в лицо старой ведьме, – Ты поможешь мне избавиться от ребенка?

Упыриха помешала то, что до сих пор жарилось на большой сковороде и задумчиво произнесла:

– Я-то могу тебе помочь, вот только сможешь ли ты такое сотворить?

Матрена насупилась, сжала кулаки.

– Я его ненавижу. Ненавижу это чудовище, которое сидит внутри меня. Была б моя воля, я бы собственными руками его из себя достала!

Старуха переставила шкворчащую сковородку с печи на стол, вытерла руки о подол платья и указала корявым пальцем на лавку за печкой.

– Ложись! – сухо сказала она.

Матрена послушно встала, скинула с себя тулуп и шаль и легла на лавку.

– Ты прямо сейчас меня от него освободишь? – взволнованно спросила она.

Упыриха покачала головой, молча задрала подол Матрениного платья и оголила ее живот. Достав из кармана сухие травы, она поплевала на них и начала отрывать соцветия, шепча заклинания и держа сухие цветки в зажатом кулаке. Потом старуха разложила цветки по Матрениному животу и тихо сказала:

– Сначала я покажу тебе его. Ты должна увидеть того, кого ты задумала убить. Чтоб все было справедливо.

Она взяла Матрену за руку, но та испуганно дернулась.

– Чего испугалась? – спросила старуха, – Ты же сама говоришь, что носишь под сердцем чудовище! Так взгляни же на него!

Матрена кивнула и протянула Упырихе руку. Старуха поводила по ее ладони своим кривым, шершавым пальцем, пошептала заклинания, закатив глаза, плюнула в центр ладони, а потом приложила мокрую ладонь к животу. Матрена почувствовала, как ее веки налились тяжестью. Глаза закрылись, и она тут же полетела со страшной скоростью куда-то вниз, в бесконечную черную пропасть…

А потом Матрена резко открыла глаза и увидела перед собой ребенка – младенца, свернувшегося калачиком в теплой утробе, привязанного к телу матери толстой пуповиной. Он был настоящий, живой, голова его была покрыта светлыми волосками, ручки и ножки попеременно шевелились, он то сосал кулак, то хватался маленькими пальчиками за пуповину, будто боялся, что его связь с матерью вдруг разорвут, нарушат.

Младенец был нерожденный, не созревший, слабый, хрупкий. Но он был живой и совсем не похожий на чудовище. Матрена смотрела на него и не могла насмотреться. Сердце ее билось в груди с неистовой силой, дыхание сбивалось и прерывалось от непрошенных, внезапных чувств. Она видела, как цепляется за пуповину это нерожденное дитя, пуповина была его жизненной нитью. Ей вдруг захотелось любить его, защищать от всего плохого. Матрене страстно захотелось стать его матерью…

***

Когда она очнулась от забытья, глаза ее были мокрыми от слез. Ведьма сидела рядом, она выглядела усталой и измученной. Матрена закрыла лицо руками и прошептала:

– Зачем ты показала мне его? Зачем ты это сделала?

– Ты должна была увидеть своё дитя прежде, чем окончательно решишься избавиться от него, – ответила старуха.

Матрена вскочила с лавки и принялась бегать туда-сюда по тесной избушке, вцепившись пальцами в волосы.

– Я просила помочь мне! Просто помочь мне избавиться от нежеланного ребенка! От этого маленького пиявца, что сидит внутри меня и тянет все соки! Зачем ты мне его показала? Зачем ты все это мне показала?

Лицо Матрены покраснело, голос то и дело срывался на визг. Ей было очень больно, казалось, что все ее внутренности рвут на части. Она ненавидела ребенка, которого носила внутри вот уже несколько месяцев, но еще больше в эту минуту она ненавидела себя за ту слабость, которая проявилась в ее душе в тот момент, когда она увидела крохотные ручки и ножки живого человека, который может появиться на свет, если только она пожалеет его.

– Зачем? Зачем? – повторяла она, всхлипывая.

– А затем, – наконец, ответила Упыриха, – что это не пиявец, не чудовище, не зло. Это просто безвинное дитя.

– Безвинное? – задохнувшись от возмущения, прохрипела Матрена.

– Безвинное, – подтвердила старуха.