Кощеева жена

За семь гор, семь рек и семь лесов.

Ой ты, реченька, холодна вода,

Холодна вода, да глубока,

Там, где нету дна, утопи печаль,

Мою долюшку и кручинушку.

Ой ты, реченька, ой, широкая,

Приласкай меня, мне лицо омой,

Ты мне, словно мать, я тебе, как дочь,

Не остаться ль мне навсегда с тобой?…

Песня лилась из уст Матрены, заполняла нежными звуками ветхую избушку. Кричащий младенец смолк, уснул, нахмурив белесые бровки. А второй – тот кого Упыриха считала мертвым, отогрелся в руках матери, зашевелился и, наконец, тихонько запищал. У Матрены от восторга перехватило дыхание. Она оголила грудь и сунула сосок в маленький ротик.

– Ешь, ешь, мой мальчик, мой милый сынок! Ешь, набирайся сил! Ты сильный,ты будешь жить! Я чую! Сердцем чую!

***

Когда Упыриха вернулась в избушку, поставив на пол две самодельные люльки, она увидела, что Матрена спит на лавке, а рядом с ней сладко спят два ее сына. Старуха подвесила люльки к потолку и осторожно переложила в них обоих младенцев. После этого Упыриха склонилась над спящей Матреной, и, вложив ей в руки пучки сухих трав, начала шептать заклинания.

– Отдыхай, девка, набирайся сил. Измучилась, ох и измучилась! Ты мне нужна здоровой и сильной. Так что спи крепче, отдыхай!

Упыриха заботливо укрыла Матрену одеялом, потом подошла к младенцам и долго смотрела на них – то на одного, то на другого. Взгляд старухи был темен и строг. О чем думала она, глядя на красные, сморщенные личики Матрениных детей?…

Глава 10

Ароматное сено колет горячую, влажную кожу, ночная прохлада ласкает нежными прикосновениями. На улице ночь, надо бы спать, но Матрена не спит, ждет. И вот, в самый темный ночной час, до ее ушей доносятся еле слышные шаги. Она открывает глаза и видит перед собой высокую, широкоплечую фигуру. Сердце замирает от счастья

– Милая моя, любимая! Матрена! – страстно шепчет мужчина, протягивая к ней сильные, натруженные руки.

Горячие губы покрывают поцелуями ее тело, и Матрена вся дрожит от томительной страсти.

– Тиша! Мой хороший, мой любимый! Я так ждала… Ты пришел! Наконец-то пришел!

Впившись пальцами в широкие плечи, она притягивает мужчину к себе, накрывает его губы поцелуем. Все внутри Матрены горит огнем, еще чуть-чуть, и она сама вспыхнет, запылает алым пламенем. Она так долго ждала этого, так сильно об этом мечтала, и вот он здесь, рядом с ней, ее возлюбленный, ее муж, ее Тихон.

С хриплым стоном Матрена откидывается на подушки, открывает глаза и смотрит в лицо мужчине, которому только что отдалась вся без остатка. Но лицо возлюбленного вдруг странно меняется, темнеет, и вот уже на нее смотрит вовсе не Тихон, а ненавистный Кощей… Матрена кричит, пытается оттолкнуть от себя проклятого снохача, но руки ее вновь становятся слабыми и немощными, а голос срывается на высокой ноте и пропадает. Яков Афанасьич кладет ей на грудь свою лысую голову, шепчет о своей любви, а Матрена лишь беззвучно открывает и закрывает рот, проклиная себя и свое бессилие.

***

Этот сон снился Матрене почти каждую ночь, и каждый раз она просыпалась вся в холодном поту. Она просыпалась и тут же судорожно осматривалась – не затаился ли где в углу свекр? Не тянет ли к ней свои руки? Но в избушке ведьмы Упырихи всегда было темно и тихо, лишь тихонько посапывали в своих колыбелях ее сыновья. Несмотря на убогий быт, здесь было безопасно. Ветхая избушка превратилась в крепость, Матрена спряталась за ее стенами от целого мира.

Матрена не скучала по деревне, но она страшно тосковала по мужу, часто плакала о нем по ночам и шепотом повторяла дорогое сердцу имя, от того, наверное, и видела Тихона во снах. Любовь ее была обречена, но она не ослабевала, не забывалась ни на минуту – она жгла и томила сердце Матрены. Это все случилось из-за Якова Афанасьича, все ее беды из-за него. Матрена проклинала его по несколько раз на дню.

– Вот получу ведьмину силу, уж найду на тебя управу, проклятый Кощей! Сживу тебя с этого света! Сгною! Не пожалею!

Потом Матрена брала на руки кого-нибудь из младенцев и кормила его с блаженным видом, прикрыв глаза. Это ее успокаивало. Груди Матрены потяжелели, налились молоком, да и сама она располнела и от этого стала еще краше, чем была. Если раньше красота ее была тонкой, хрупкой, девичьей, то теперь вся она округлилась, окрепла, обабилась. Материнство наполнило не только тело, но и душу, оно подарило Матрене сильнейшие чувства любви и привязанности.