Кощеево седло

– Иду, – вздохнул Святослав, запахивая плащ плотнее – в гриднице и без того было нежарко, а в отволочённое князем окно натянуло изрядно холода.

Ужинала семья черниговского князя в другом покое, не для званых обедов. Когда надо было послов каких принять, альбо с боярами да гриднями совет какой держать, так за обедами – милое дело, в огромной гриднице – той, где висит меч!

Ужин – дело другое. Ужин – дело семейное.

И только двое приближённых вернейших холопов допущены к тому, чтобы прислуживать черниговскому князю и его семейству за столом – менять посуду, наливать вино и мёды, подавать рушник для утирания.

Садясь за стол, Святослав метнул взгляд на сидящих право- и леворучь княжичей, украдом вздохнул. Как ему не хватало за столом ныне его покойной жены – Килликия умерла почти год тому, как раз перед самым походом Ярославичей на Всеслава. Едва успел тогда черниговский князь жену схоронить, как пришло рати вести на кривскую землю.

Помимо сыновей Святослава за столом сидело ещё двое молодых парней – братья Всеславичи, Рогволод и Борис. Черниговский князь уже в который раз с любопытством разглядывал полоцких княжичей, пытаясь найти в них невестимо что – то ль сходство с отцом, то ль различие.

И не понимал, есть ли сходство или нет.

Не внешнее, нет!

Внешнее сходство, вестимо, было – особенно у старшего, Рогволода. Борис был больше похож, должно быть, на мать, волхвиню Бранемиру, которой Святослав никогда не видел, хотя и не отказался бы повидать – слух ходил, что красива Всеславля жена доселе необычной красотой, хоть и замужем уже больше двадцати лет.

Он искал сходство душевное.

И опять убеждался, что и душевно тоже на отца больше похож внешне вроде бы незаботный Рогволод. Хотя и не мальчишка уже – и женат, и полки водил в прошлом году в варягах, и даже самого глинского князя Блюссо убил на поединке. Вести о свершениях Рогволода донеслись и до Чернигова.

Первое время – где-то около месяца – оба Всеславича дичились, почти ни с кем не разговаривали. Обижались на Святослава и его сыновей за нятье отца. Обижаться вестимо, было за что, да вот только не на того они обиду несли. Святослав Ярославич при случае так и сказал:

– На мне вины нет! Ни в клятвопреступлении, ни в нятьи вашего отца, так что нечего дуться, как мышь на крупу. Благодарите богов своих, что не в порубе сидите.

И впрямь, житьё полоцких княжичей в Чернигове мало напоминало полон – скорее гостеванье. Им обоим не чинилось никоего ущемления, только вот из самого Чернигова им выезжать ни поодиночке, ни вместе не разрешалось. Только вместе с самим Святославом Ярославичем.

Да и захоти молодые Всеславичи сбежать – вряд ли они решились бы покинуть в полоне своего отца, про которого им было известно только одно – что полоцкий князь жив.

Да… мудро в своё время решили Ярославичи содержать пленных полоцких князей по отдельности в Киеве и Чернигове. Всеволод даже хотел было одного из княжичей забрать с собой в Переяславль, но настаивать не стал – не стоило доводить и без того озлобленных Всеславичей до отчаяния.

Теперь полоцкие княжичи были при черниговском дворе почти что свои, хотя ни с кем из Святославичей (своих почти что сверстников!) так близко и не сошлись. Глядели косовато, отмалчивались, разговаривать почти не хотели.

Но сегодня Святослав решился, наконец, на то, чтобы пробить эту стену, словно сложенную из дикого камня.

В самый разгар выти, когда слуги подали уже квас с медовыми заешками (вкусно испечены, а всё одно не так, как при Килликии покойной! хоть и гречанка была жена Святославля, да только выпечку русскую за время замужества отлично делать научилась!), Святослав со стуком отложил нож и ложку и бросил, вроде как ни к кому и не обращаясь, но сразу было понятно, что Рогволоду:

– Откуда у вашего отца такой меч?

Старший Всеславич вздрогнул, уронил на стол нож, которым разделывал жареную дичину. Вскинул глаза, встретясь взглядом с черниговским князем. Подумал несколько мгновений, словно колеблясь, отвечать или нет.

Решился.

– Волхв передал… Славимир Борятич. В храме Велесовом. Он где-то в наших лесах хранился, а тут… хранитель его в святилище принёс.

– Давно?

– Что? – не понял княжич.

– Давно волхв меч отцу передал, спрашиваю?

– А… перед самым походом плесковским, – княжич сглотнул.

– А чего ж раньше-то?.. Чего хранитель-то ждал?

Рогволод не сдержал усмешки, исполненной превосходства и даже высокомерия какого-то перед не понимающим черниговским князем.

– Такие мечи не приносят, – пояснил он, сверля Святослава глазами. – Такие мечи приходят сами, хоть и не своими ногами. У них есть своя собственная воля.