Кощеево седло

Вода в котелке закипела, заклокотала. Велегор сдёрнул её с огня и пучок трав канул в кипяток. Остро запахло запариваемой травой. Волхв поставил на стол котелок, поворотился к тёсаной бревенчатой стене и снял с намертво приколоченного деревянными гвоздями к стене кривого сухого сучка обрядовое одеяние.

Белёная рубаха с особенной вышивкой, где каждый стежок узора имеет значение, такие же широкие порты, плотно простёганный кожаный пояс с такой ж вышивкой, обереги – каждый на своём месте. Зачерпнул из бочонка корец мёду – ноздри защекотало пряным запахом лета, травами и ягодами, волхв невольно сглотнул, но сдержался – мёд в корце сейчас был не для него.

Вновь бесшумно появившийся за спиной холоп помог уложить годнее обереги и завязать тесёмки. Подхватил со стола котелок, перелил настой в высокую каповую чашу со священной резьбой, молча протянул волхву. Ему не нужны были слова, он навык за много лет прислуживать господину и понимал малейшее движение не то, чтобы его руки или головы – каждое движение его глаз. И волхву не нужны были слова.

Никому не нужны были слова.

Больше того, слова сейчас были запретны, после того, как волхв прочитал заговор.

Чаша была тёплой – отвар успел её нагреть, – и обдала теплом старые пальцы волхва, из которых давным-давно ушло природное тепло. Напиток прокатился горячей волной, на лбу выступила испарина, которую холоп поспешно утёр платом белёного полотна. Принял из рук чашу.

В ушах возник лёгкий шум, который, вместе с тем, вовсе не мешал. Велегор шагнул в сторону от стола, ощущая растекающуюся по членам странную привычную лёгкость, ступни словно едва касались пола, вот-вот – оторвёшься и полетишь.

Косматая бычья голова легла поверх волос волхва, удобно устраиваясь, качнулись тяжёлые рога, чёрная бычья шкура привычной тяжестью распласталась вдоль спины, и Велегор переступил порог, мало что видя из-под рогатой ноши на голове. Хрупнул еле слышно под ногами снег – так, словно по нему лёгкий ветерок пробежал. Велегор не стал оглядываться, – ему это было незачем, он и так знал, что следов на снегу за ним сейчас почти не остаётся. Его тело вдруг стало таким лёгким, что его мог бы поднять ветер, будь он хоть чуть посильнее. Умом он, конечно, понимал, что это не так, но каждый раз ему казалось, что вот-вот дунет ветер – и он взлетит.

Холоп, выходя следом за волхвом из избы, прихватил со стола и поджаренную с утра колбасу, всё ещё шипящую на горячей глиняной сковородке, и корец с мёдом, не забыл и большую краюшку хлеба, только вчера испечённого и всё ещё пахнущего кислинкой, и глечик с молоком.

На круглой площадке между капами уже горел костёр – небольшой, но огонь на дровах гудел, потрескивая, стреляя угольками.

Проходя мимо капа Велеса, волхв не утерпел, покосился на него. Длинный хобот навис над головой, блеснуло утреннее солнце на кончиках внушительных бивней, в глазницах сверкнули багрово-кровавые самоцветы. И, как и каждый раз, проходя мимо, Велегор ощутил внушительное присутствие, словно кто-то огромный, могущественный склонился над ним, пристально и внимательно разглядывая его и раздумывая – стоит ли иметь с тобой, человечек, дело? Волхв чуть склонил голову и прошёл мимо.

От выпитого отвара уже начинала плыть голова. Велегор коротко качнул головой. Холоп согласно поклонился. Первой в огонь упала колбаса, остро потянуло горелым мясом, потом плеснулось молоко, потом мёд, потом упала горбушка. И в завершение холоп бросил в огонь вынутый из котелка связанный пучок травы.

Велегор двинулся вокруг костра по кругу, посолонь. Его движения из плавных и длинных становились всё быстрее и резче, одежды волхва развевались, взметая вверх снежинки, пламя костра плясало, в ушах Велегора гремели кудеса и била, возник и вырос многоголосый рёв сопелей и труб, звон струн. Холоп замер в стороне, заворожённо глядя на танец волхва – не впервой видел, как господин вгоняет себя в особое состояние, а только каждый раз завораживало, не давало оторвать глаза.

Грохот бил достиг своего пика, став оглушительным, и вдруг разом смолк. Вместе с ним умолкли и кудеса, и дудки, и струны. В голове Велегора словно беззвучно лопнул огромный пузырь, выпустив облако холодного пара, ударившего в глаза, в уши, мгновенно заполнившего голову, прояснив сознание до хрустального звона.

Велегор остановился посреди чисто выметенной от снега площадке около костра, под скрещёнными на нём взглядами Пятерых, из которых особо ощущался взгляд Велеса. Холоп поспешно положил на утоптанный снег выделанную медвежью шкуру, волхв опустился на неё, раскинул вышитый белёный плат. Выровнял его, рассыпал по нему заранее запасённые камешки, шишки, палочки и щепочки.