Кошка и Токио

Возвращаясь к работе, Фло в который раз восхитилась, взглянув на изящную каллиграфию, которую Огава сделала ей как прощальный подарок, когда Фло уезжала в Токио. Огава изобразила китайский иероглиф слова «кошка», притом очень ловко придала ему форму кошки. Они обе питали большую любовь к этим хвостатым, так что каллиграфическое произведение Огавы, можно сказать, рассказывало об их дружбе. Рядом с красивым иероглифом в рамочке висела фотография с Фло, Огавой и парой ее подруг. Все были одеты в кимоно, причем Огава выбрала для себя наряд прелестного розового цвета, поскольку приезжала в Токио весной, чтобы полюбоваться цветением сакуры. Фло хорошо запомнился тот день, доставивший ей столько радости. Все вместе они отправились в парк Уэно и прекрасно устроились под пышно цветущими кронами на пикник – с бэнто и зеленым чаем.

А теперь было лето и стоял зной.

Фло достала из сумки книгу, над которой сейчас работала, загрузила в компьютере Word и принялась набирать перевод той части, что пересматривала за обедом. Фло уже несколько месяцев переводила этот роман своего любимого японского автора и, можно сказать, была близка к завершению. Как это обычно и бывало, она полностью забылась в работе, а когда взглянула на часы, то с изумлением обнаружила, что уже два часа ночи.

Фло потерла глаза, нырнула в постель – и не успела опомниться, как зазвонил будильник.

Рабочие будни Фло протекали почти однообразно. Единственным их отличием на этой неделе было то, что у нее появилась причина с нетерпением ждать выходных, ведь в Токио собиралась приехать Огава! Помимо всего прочего, Фло уже почти закончила перевод романа, над которым трудилась столько месяцев. Она планировала отшлифовать текст как следует, распечатать и вручить Огаве, когда они в конце недели встретятся за чашкой кофе. И Фло была несказанно рада, что все движется по плану.

Ведь именно Огава впервые познакомила Фло с творчеством автора, которого она сейчас переводила. Огава дала ей почитать один из фантастических рассказов для детей на японском языке. Он назывался «Копия кошки», а псевдоним автора звучал как Ниси Фуруни (настоящее его имя – Охаси Гэнитиро). Фло была очарована этим писателем и крайне удивлена, что его еще не переводили на английский. Огава охотно поведала ей все, что знала о Ниси Фуруни.

Он был весьма плодовитым писателем, хотя и немного эксцентричным – порядком одержим кошками, а также китайскими иероглифами. Свой сборник рассказов он начал писать, когда у его внучки диагностировали рак. И он каждый день сочинял для нее по небольшому рассказику. Старший сын Фуруни – отец его внучки – некогда был известным ракугокой, однако позволил алкоголизму взять над собой верх. Из-за этого вся забота о больной девочке легла на плечи Фуруни, который писал для нее рассказы и каждый вечер читал их ей перед сном. Так продолжалось до самой смерти девочки. «Копия кошки» была одним из этих рассказов – частью огромного цикла из трех сотен произведений, которые автор написал для своей внучки. Фло перечитала их все до единого и даже сделала перевод «Копии кошки», который в качестве подарка преподнесла Огаве. В данный момент Фло подумывала отправить его в какой-нибудь литературный журнал, вот только не представляла, какой именно выбрать.

Между тем роман, что сейчас заканчивала переводить Фло, являлся проектом куда более личным. «Опустевшие берега» тоже были творением Фуруни. Это произведение он написал перед тем, как совершить самоубийство. Смерть внучки сильно отразилась и на авторском стиле, и на всей его философии жизни. Некогда трезвый здравомыслящий писатель сделался зависимым от алкоголя и к тому же увлекся галюциногенными препаратами. «Опустевшие берега» представляли собой довольно путаный шедевр выведенного из равновесия гения, и Фло раз десять перечитала его от корки до корки. На ту пору Фуруни совсем уже помешался на кандзи – китайских иероглифах, используемых для написания слов в японском. Он начал страдать от галлюцинаций, полагая, что, если напишет какой-либо иероглиф, тот может обрести реальную жизнь. Поэтому при написании «Опустевших берегов» Фуруни избегал определенных иероглифов из страха, что они оживут прямо на страницах, воплотившись в настоящих чудищ, и нападут на него во сне. Он опасался употреблять в романе слова «крыса» или «таракан», а в преддверии ночи писал мелом целую цепочку китайских иероглифов к слову «кошка» вокруг своего футона, искренне веря, что, пока он будет спать, написанные иероглифы воплотятся в настоящих кошек и будут его защищать.

Закончив рукопись «Опустевших берегов», Фуруни отправил ее своему агенту, после чего принял целый флакон снотворных таблеток, запив их водкой.

Этот писатель сделался их обоюдной любовью. Подруги могли часами разговаривать о его жизни и творчестве, и особенно на Фло подействовало то, как сокрушалась Огава из-за того, что Фуруни до сих пор не перевели на другие языки. Теперь Фло планировала исправить это упущение.