Кошка и Токио

– Контакт в проводке пропадает, – объясняет Тэнтё, глядя на Ямадзаки.

– Старенькое, небось, помещение-то? – говорит тот, обводя глазами закусочную с пыльными полками, сморщенными и пожелтевшими постерами на стенах. Снова наталкивается взглядом на чучело птицы в углу и шумно сглатывает. В заведении больше никого, на улице уже кромешный мрак. Через небольшое окошко Ямадзаки видит, как сверху все так же безостановочно льется дождь.

В этот день как будто чего-то не хватает – не доносятся снаружи голоса прохожих, не раздаются обычные приветствия заходящих в соседние кафешки посетителей. Только мерное постукивание дождя да время от времени тяжелый звук проходящего мимо поезда, громыхающего по рельсам наверху. Проходя над головой, поезд всякий раз издает странный, будто улюлюкающий звук.

Что-то непонятное и необъяснимое нынче вечером витает в Токио.

– Раньше все это принадлежало папаше жены, – объясняет Тэнтё. – Он и делал здесь всю проводку.

– Круто!

– Жаль только, с этим он не шибко постарался, – добавляет Тэнтё, вынимая из кармана пачку сигарет Calico. Над головой отчетливо слышится скрип половицы.

– Не говори так! – выпрямляется на табурете Ямадзаки. – Он наверняка все слышит!

– Еще чего! Молчать я буду? Вот пусть послушает! – громко говорит Тэнтё. – Клянусь, он и так уже столько лет меня донимает… Что уж теперь изменится? – Он закуривает, делает затяжку и тут же заходится хриплым кашлем. – Да и мне тоже недолго тут осталось.

– Глупости не говори! – фыркает Вада.

– Так и есть, – кивает Тэнтё. – Но по-любому когда я умру, то вернусь и буду вам обоим являться.

– Не надо шутить насчет призраков, – с дрожью в голосе просит Ямадзаки. – У меня мороз по коже от ваших разговоров!

Оба собеседника разворачиваются к нему, силясь понять, всерьез он говорит или же шутит.

– Ты чего… в самом деле? – складывает руки на груди Вада.

– Верю в призраков? – заканчивает за него Ямадзаки, крепко сжимая ручку пивного бокала. – Однозначно!

Он подносит пиво к губам и допивает остатки. Затем отдает пустую емкость Тэнтё. Тот идет к морозильной камере и достает еще два ледяных бокала.

– А ты хоть раз видел призраков? – спрашивает Вада.

– Видеть не видел. Но точно знаю, что они существуют.

– С чего ты так уверен?

Тэнтё ставит на стойку два полных бокала и уносит опустевшие.

– Я тоже в них верю.

Вада недоуменно мотает головой.

– Ни разу не видел и не слышал ничего, что могло бы меня убедить. – Тут он замечает на стойке два заново наполненных бокала, благодарно кивает и справляется: – А ты, Тэнтё, что, больше не будешь?

Время от времени в закусочную Тэнтё заглядывают немногочисленные посетители и, не рассиживаясь подолгу, уходят. Все это время Вада с Ямадзаки пьют ледяное пиво и с аппетитом поглощают стряпню Тэнтё. Некоторые из приходящих тоже заказывают окономияки, другие, которых большинство, просят что-нибудь жареное, в духе теппаньяки[113].

Несколько позднее, когда друзья пригубили уже по четвертой порции пива, дверь отъезжает в сторону, и внутрь входит крупный, крепкого вида мужчина в синей форме почтальона, лицо у него доброе и приветливое. Навскидку ему можно дать немногим меньше сорока.

– Irasshai! – машинально приветствует вошедшего Тэнтё и только потом хорошенько его разглядывает. – Никак сам Синго? Ну, заходи, друг! Заходи!

– Добрый вечер, Тэнтё! – отвечает тот и также занимает место возле стойки.

Вада и Ямадзаки степенно кивают Синго, тот уважительно кланяется в ответ.

– Тебе как обычно? – уточняет Тэнтё.

Синго кивает.

– И как дела у тебя, юный Синго? Давненько тебя не видел!

– Да все по-прежнему, – отвечает тот, а потом бросает взгляд на таксистов. – Держусь, как говорится, на плаву. Работа у почтальона – и все, что с этим связано, – никогда не закончится. По крайней мере, пока электронная почта окончательно не добьет бумажную.

– А как у тебя дела с той милой особой? – интересуется Тэнтё.

Синго густо краснеет.

– О, так вы в курсе? Я и не думал… – Он неуклюже отхлебывает пиво из бокала, что поставил перед ним Тэнтё, проливая чуточку на форму. – Даже и не знаю…

– Ох уж эти женщины, да? – добродушно вставляет Ямадзаки.

– Мой совет: вообще не парься, – и Вада показывает свое обручальное кольцо.

Синго издает смешок.

– Но как вы узнали?.. – спрашивает он. – То есть знаете… что она и есть та, единственная?

– Просто сам поймешь! – в один голос отвечают Вада с Ямадзаки.

Синго расплывается в улыбке, но заметно, что еще стесняется:

– Я, знаете ли, совсем не силен по этой части.

Тут в разговор вмешивается Тэнтё:

– А что, если пригласить ее на omatsuri[114]? Вроде же скоро в городе будет фестиваль?

– Ох… Она ни за что со мною не пойдет!

– Не пойдет, ежели не пригласишь, – говорит Вада.

– Может быть, может быть… Кто знает? – вздыхает Синго. – У нас к тому же такая разница в возрасте…

– Это не имеет значения, когда речь о любви, – уверяет Ямадзаки. – Абсолютно никакого значения.

К тому времени, как Вада с Ямадзаки переключаются с пива на сётю со льдом, Синго уже успевает уйти, и они развлекают друг друга страшилками о разной нечисти.