Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

Некоторое время Дермут Креддок молчал, глядя в окно на несколько мрачноватый пейзаж — Госсингтон-холл плотной стеной окружали деревья. Потом перевел взгляд на картины, висевшие на стенах, и наконец снова посмотрел на Джейсона Радда. Лицо супруга мисс Грегг выражало внимание, но и только. Догадаться о его мыслях и чувствах было невозможно. Держался он любезно и совершенно раскованно, хотя на душе у него могло твориться что угодно. Джейсон Радд был человек очень умный. Из такого ничего не вытянешь, если он сам этого не захочет… разве что выложить козырную карту? Креддок принял решение. Именно так… по козырям.

— А вам не приходило в голову, мистер Радд, что Хетер Бэдкок была отравлена случайно? Что в действительности отравить хотели вашу жену?

В комнате повисло молчание. На лице мистера Радда не дрогнул ни один мускул. Креддок терпеливо ждал. Наконец Джейсон Радд глубоко вздохнул и словно сбросил с себя ношу.

— Да, — негромко произнес он, — вы совершенно правы, инспектор. Я с самого начала был в этом уверен.

— Но вы ничего об этом не сказали ни инспектору Корнишу, ни во время дознания.

— Не сказал.

— Почему, мистер Радд?

— Потому что это всего лишь мои догадки, ни на чем не основанные. Ну а факты, которыми я располагаю, в той же мере известны и служителям закона, а они наверняка лучше меня сумеют их истолковать. О жизни миссис Бэдкок мне не известно ровным счетом ничего. Не исключено, конечно, что у нее были враги, которые в конце концов и отравили ее, правда, это выглядит несколько странным — сделать это именно во время вечеринки, когда вокруг столько народу… Хотя, возможно, поэтому ее и отравили именно на этой вечеринке — большой прием, людей много, некоторых из них вообще мало кто знает, и в такой обстановке найти преступника очень непросто. Все это так… но буду с вами откровенным, инспектор. Я молчал совсем не по этой причине. Причина в другом. Я не хотел, чтобы у моей жены возникло подозрение, что отравить хотели именно ее, и только чудо спасло ее от смерти.

— Благодарю за откровенность, — сказал Креддок. — Хотя мотив мне не вполне понятен.

— Да? Что ж, постараюсь объяснить. Чтобы это понять, нужно знать Марину. Она из тех, кому просто необходимо быть счастливым и уверенным в себе. В материальном отношении жизнь ее сложилась весьма удачно. И в творческом. Она хорошо известна в мире искусства, а вот на личном фронте… счастье от нее все время ускользало. Сколько раз ей казалось, что вот наконец-то и ей повезло, она приходила в неописуемый восторг — а потом все ее надежды рушились. Она, мистер Креддок, не способна воспринимать жизнь трезво и рассудочно. Каждый раз, вступая в брак, она, словно наивный ребенок, ждала: вот теперь-то она заживет счастливо, отныне никакие беды ее не коснутся. Совсем как в сказке.

И снова уродливое клоунское лицо внезапно осветилось странной и слегка ироничной улыбкой, став на миг очень привлекательным.

— Но ведь семейная жизнь, инспектор, штука сложная. Небо не может быть безоблачным вечно. Если кому-то из нас удается достичь полного согласия, гармонии в отношениях со своей половиной, можно считать, что ему здорово повезло. А вы сами, инспектор, — добавил он, — человек семейный?

— Пока такого счастья — или несчастья — на мою долю не выпало, — пробормотал Креддок.