Косиног. История о колдовстве

«Нет, дело не только в мести», – подумала Абита. В эту минуту ей овладело чувство куда более глубинное, первозданное, стремление не просто убить этого человека, но послушать, как он визжит под ножом.

– Ты можешь взять ее, – продолжал Самсон. – Их кровь. Если этого хочешь.

Абита вновь перевела взгляд на Самсона.

– Абита, я знаю, кто я.

«Да уж, – подумала Абита, – сама вижу». Отчасти поэтому Самсон и выглядел иначе: от замешательства, муки, тоски в его взгляде не осталось даже следа.

– Я – Отец дикого люда, защитник Матери Земли. Заботливый пастырь и погубитель. Сама жизнь и сама смерть.

– Ага, – кивнула Абита, – мать о тебе рассказывала. Ты – тот самый великий рогатый бог.

– Нам не всегда дано выбирать себе путь. Но у тебя, Абита, есть выбор.

Дотянувшись до Нортона, лежащего неподалеку, в пыли, Самсон выдернул из-за его пояса нож, чиркнул острым лезвием по ладони, и Абита замерла, точно завороженная, глядя, как его горсть наполняется черной кровью.

– Вот моя кровь. Она выбор и предлагает.

Окунув в кровь кончик пальца, Самсон провел ею черту поперек лба Абиты, от волос к переносице. Боль тут же ослабла – не слишком, но этого оказалось довольно, чтоб в голове прояснилось. Вдобавок, кровь распахнула все ее чувства навстречу ночи, и Абита почуяла поблизости некое… некое существо из иного мира – дикое, ужасающее, скользящее под землей, сужающее круги, охватывая ее кольцом.

«Змея», – подумала она.

Казалось, змее не терпится завладеть ею – и телом ее, и душой. Это пугало, но в то же время влекло. Единство со змеей сулило небывалую силу, невиданное могущество. «Зачем оставаться кроликом, – словно бы спрашивала змея, – когда можешь стать волком?»

– Я могу унести тебя отсюда, – продолжал Самсон, – и живи себе дальше, как сумеешь… изувеченная на всю жизнь.

Абита содрогнулась.

– Но есть и иной путь. Принять мою кровь и пойти со мной о бок.

Абита задумалась, не сводя глаз с крови в его горсти.

– Но прежде знай: если ты примешь мою кровь… крови прольется немало. Мать Земля воскресила меня, дабы я встал на ее защиту, и я истреблю без жалости всякого, кто угрожает ей или ее детям. Пойдешь со мной – станешь зверем сама. Вот каков перед тобою выбор.

Издали донеслись крики людей. Еще немного, и они явятся по ее душу. Стоило вспомнить об этих людях, обо всем, что они натворили, в сердце Абиты снова вскипела ярость.

Нортон закряхтел, приходя в чувство. Оглянувшись на него, Абита отыскала взглядом тельце убитого Буки, и затряслась всем телом, охваченная неописуемой, неукротимой ненавистью.

«И как же, – подумалось ей, – мне жить дальше с этой ненавистью, пожирающей, гложущей душу и разум день за днем, до самой минуты смерти?»

Самсон окинул взглядом ее дрожащие руки.

– Я – не Дьявол, не Искуситель, и сбивать тебя с толку не стану. Решать тебе и только тебе, следуя зову сердца, иначе чар не завершить. Помни: как только ты переступишь этот рубеж, возврата не будет. Моя кровь потечет в твоих жилах. Ты станешь единой со зверем и со змеей. А со своим народом, – кивнул он в сторону Нортона, – и со своими обычаями, и с Богом Христом рассоришься навсегда. Нелегкое это дело – отвернуться от…

Абита расхохоталась.

– Думаешь, я о душе своей беспокоюсь? – сквозь громкий, неистовый смех прорычала она, устремив на Самсона пылающий взгляд. – Так не осталось у меня души! Распяли эти скоты мою душу!

Голос ее осекся, из глаз ручьем хлынули горячие, злые слезы.

– Не в душе дело. Дело в крови. В том, чтоб Уоллеса выследить и прикончить, пусть даже это будет стоить мне последнего вздоха. Два ока за око, два зуба за зуб! Сумею убить его дважды, трижды, четырежды – так и сделаю, и каждый раз с радостью спляшу джигу на его окровавленном трупе, – продолжала Абита, утерев с верхней губы вытекшую из носа каплю. – Хочу спалить их дотла. Всех их. Все это. Их церковь, их заповеди, их заветы, порядки, эдикты, законы, их поля, их дома, а главное – все эти растреклятые чепцы и передники! Хочу разорить их дочиста: пусть знают, что значит потерять все – все, вплоть до бессмертной души!

Злоба ее Самсона нисколько не удивила. Выслушав Абиту, он, как ни в чем не бывало, кивнул, будто ничего другого и не ожидал, и протянул ей сложенную горстью ладонь с собственной кровью.

– Моя кровь – первый шаг. Пей.

Абита схватила его за запястье и тут, в последний момент, несмотря на все свои дерзкие речи, заколебалась.

– У меня нет выбора, понимаешь? – едва ли не с мольбой в голосе прошептала она, обращаясь, скорее, к самой себе, чем к Самсону. – Пока такое зло, как эти люди, разгуливает по земле, моей душе не будет покоя. Абита мертва, погублена ими, а осталась от нее только ярость да злоба… да неприкаянная душа. Понимаешь?

И снова Самсон кивнул.

И тут Абита почувствовала: змея откликнулась на ее жажду мести, будто на зов. Мало этого, неподалеку, во мраке, появились призрачные фигуры двенадцати женщин. Все они молча смотрели на Абиту сквозь пряди длинных, прикрывающих лица волос.