Косиног. История о колдовстве

– Что? Ну, разумеется, не можешь! Ты же сама только что так и сказала.

– Ошибаешься. Речь шла лишь о том, что кукурузы у меня нет.

«К чему она клонит?»

Уоллес едва не расхохотался Абите в лицо, однако в ее взгляде чувствовалась такая уверенность, такая смелость и… и… торжество? Да, именно. Именно так и выглядит тот, у кого на руках все козыри.

Абита сунула руку в карман передника. Помощник шерифа немедля направил на нее пистолет. Абита, глядя ему в глаза, в ожидании остановилась.

– Сэмюэл, убери оружие, – распорядился шериф.

Уполномоченный опустил пистолет, и Абита неспешно вынула из кармана потертый кожаный кошелек.

– Сегодня я от имени Эдварда должна передать Уоллесу пятьдесят бушелей кукурузы. По нынешним ценам на рынке, это две шестифутовых сажени вампума. Если сомневаетесь, можете проверить сами, но я ездила в Хартфорд всего два дня назад и цены узнала точно.

Развязав кошелек, она показала его всем пятерым. Действительно, кошелек оказался доверху полон гладких пурпурных цилиндриков вампума.

– Это покроет большую часть долга, – пояснила Абита, протянув кошелек преподобному. – Преподобный Картер, не будете ли вы любезны принять его на хранение до окончательного расчета?

Ошеломленный, не верящий собственным глазам, проповедник принял у нее кошелек.

Уоллеса затрясло. Казалось, откуда-то из глубины души рвется наружу отчаянный вопль.

– Откуда? – пролепетал он, едва ворочая языком. – Где ты это взяла?

– Джентльмены, – не обратив на него никакого внимания, продолжала Абита, – делу еще не конец. Мне нужны несколько свидетелей. С вашего позволения, я вам кое-что покажу. Вы не возражаете?

Поднявшись на крыльцо, она скрылась в доме. Остальные с любопытством переглянулись и последовали за ней, оставив Уоллеса на дворе.

«Что там еще? – подумал Уоллес. – Что еще за чертовщина у нее там припрятана?»

Зло отмахнувшись от зажужжавшей над ухом пчелы, он двинулся следом за спутниками.

Стоило Уоллесу переступить порог, у него просто дух захватило. И обеденный стол, и стол кухонный занимали ровные ряды медовых сот, уложенных штабелями и заботливо завернутых в полотно. Нежный аромат меда насквозь пропитал весь дом.

– Ну и ну! – воскликнул преподобный Картер. – Да ты, Абита, трудилась, не покладая рук! И как только управилась?

– Это плоды трудов Эдварда, а не моих. Как всем вам известно, он многие годы разводил пчел, но этим летом… на пчел как будто что-то нашло. Хотелось бы думать, что их вдохновил дух Эдварда. Что Эдвард и на небесах заботится обо мне… Одним словом, сами видите: пчелы постарались на славу.

Возле меда гудели около полудюжины пчел, а еще пара закружила над головой Уоллеса, однако он этого даже не заметил: разум его безуспешно пытался постичь, за что ему это все.

– Я очень рада, что вы взяли на себя труд приехать сегодня сюда, – сказала Абита. – Ваше присутствие очень упрощает дело. Вот этого, – кивок в сторону сот, – для полного и окончательного расчета вполне достаточно. А вы попросту засвидетельствуете, что мед собран мной и передан Уоллесу… что все долги мои выплачены сполна.

– Нет, – вмешался Уоллес. – Нет, так не пойдет. Откуда мне знать, сколько все это стоит?

Абита, вынув из кармана передника клочок бумаги, развернула его и передала преподобному Картеру.

– Счет из лавки Сеймура, – пояснила она. – Здесь указано, сколько вампума мне было выплачено, и почем уплачено за фунт. Он заплатил по самым высоким расценкам и сказал, что таких превосходных сот не видел уже многие годы. Исходя из этого, я взяла на себя смелость подсчитать, сколько еще фунтов меда необходимо для погашения долга. Мои записи тут же, внизу. Выходит несколько меньше сорока фунтов, а все вы можете видеть, что меда здесь много больше.

Преподобный Картер внимательно изучил счет, затем оглядел дом.

– В самом деле, Абита, в самом деле: долг ты выплатила сполна, и даже с лихвой. По всей справедливости можно сказать, что дело улажено.

«Нет! – подумалось Уоллесу. – Нет, нет, нет! Этого нельзя, никак нельзя допустить!»

– Нет! – закричал он в полный голос. – Я отказываюсь… я не согласен на эти… соты! Уговор был о кукурузе, а значит, кукурузой и изволь расплатиться. Нет кукурузы – значит, расстанешься с фермой!

– Уоллес, – заговорил преподобный Картер, – ты ведешь себя, будто дитя неразумное. Будь добр, возьми себя в руки и успокойся. Долг может быть выплачен любым ходовым товаром или деньгами. Так принято всюду.

– Вы что же, не замечаете ее порочности? Не видите, как эта хитрая бестия с нами играет?

– Получи, что причитается, Уоллес, – безмятежно сказала Абита, – и проваливай с моей земли. Немедля. Сию же минуту.

– Ты еще и дерзить мне смеешь, шавка приблудная?!

Шагнув к Абите, Уоллес взмахнул кулаком, однако шериф Питкин перехватил его руку и отшвырнул Уоллеса прочь, к стене.

– А ну, уймись! – прикрикнул на него шериф. – Веди себя пристойно, не то живо в колодках окажешься, ясно?