Космическая опера

«В этом отношении я мог бы вам помочь», – задумчиво ответил Дайрус Больцен. Он налил гостям еще вина и замолчал; леди Изабель и Бернард Бикель напряженно ждали продолжения. «У меня на складе, – произнес наконец комендант, – хранятся несколько дубленых бизантавровых шкур, предназначенных для Британского музея. Как мне кажется, их можно было бы приспособить в качестве костюмов. Если хотите, шкуры доставят к вам на корабль. Только проследите за тем, чтобы их не повредили».

«Это очень любезно с вашей стороны, – сказала леди Изабель. – Господин Бикель, как вы думаете?»

Бернард Бикель моргнул: «Что ж… конечно, если наша цель заключается в том, чтобы заинтересовать инопланетян земной музыкой, придется приложить в этом направлении серьезные усилия. Полумерами здесь не обойдешься».

Леди Изабель решительно кивнула: «Да. Несомненно. Так мы и сделаем».

«Тогда я отправлю шкуры на корабль», – сказал Больцен.

«Еще один вопрос, – вспомнила леди Изабель. – Представление состоится завтра. Я предположительно назначила открытие занавеса на три часа пополудни – не знаю, как это соответствует местному исчислению времени…»

«Три часа пополудни – это три часа пополудни, – пожал плечами комендант. – Здесь, на планете Сириуса, в сутках двадцать часов и двенадцать минут. Таким образом, полдень и полночь наступают в десять часов шесть минут. Думаю, что три часа пополудни бизантавров вполне устроят».

«Можно ли надеяться, что вы сделаете все возможное для того, чтобы бизантавры пришли в театр?»

«Конечно, я сделаю все возможное. Шкуры бзантов доставят на борт корабля завтра утром, сразу после восхода Сириуса». Дайрус Больцен поднял бокал: «За успешную премьеру „Фиделио“ на планете бзантов!»

* * *

Ночью было темно. Над равниной, со стороны гор, доносились странные звуки: тихое мягкое уханье, иногда – далекий, но режущий уши скрежет, а пару раз – печальное посвистывание. Ни Бернард Бикель, ни капитан Гондар не могли с уверенностью назвать источники этих звуков, однако согласились в том, что они, скорее всего, издаются какими-то местными животными.

Никто не отходил далеко от корабля, хотя многие, несомненно, испытывали приятно щекочущее нервы ощущение, спустившись с трапа, пройдя полсотни или сотню шагов и остановившись посреди ночной равнины планеты Сириуса, глядя на искаженные созвездия и прислушиваясь к зловещим отголоскам жизни, чуждой всему земному.

Вскоре после четырех часов утра небо посветлело, а в пять часов над горной громадой Трапезуса взошел сияющий белый диск Сириуса. Еще через пару часов комендант Больцен выполнил обещание и привез на джипе шкуры бизантавров.

Гермильда Варн, исполнявшая в «Фиделио» Леонору, испуганно ахнула и повернулась к леди Изабель: «Надеюсь, вы не ожидаете, что мы напялим на себя эти… эти кошмарные чучела?»

«От вас ожидается именно это, – тихо, но твердо ответила леди Изабель. – Мы вынуждены пойти на уступки, учитывая особые предпочтения аудитории».

Герман Скэнтлинг, которому поручили роль диктатора Пизарро, воздел руки к небу: «Может быть, кто-нибудь мне объяснит, как я могу жестикулировать четырьмя руками? И какой из двух голов полагается петь? Кроме того, из-за всех этих складок и наростов никто не услышит мой голос!»

«Шкуры воняют! – пожаловался тенор Отто фон Шируп, певший Флорестана. – По-моему, это смехотворная идея!»

Губы леди Изабель сложились в плотную белую линию: «Возражений не будет! Сегодня вы исполните оперу в этих костюмах, и я не потерплю ни малейшего нарушения дисциплины. В этом отношении условия ваших контрактов не оставляют сомнений. Вы не обязаны рисковать здоровьем, но некоторый дискомфорт ожидается, и его надлежит терпеть с энтузиазмом. Никаких капризов, никаких взрывов темперамента! Дальнейшему обсуждению этот вопрос не подлежит, – леди Изабель повернулась к Роджеру, стоявшему неподалеку. – А у тебя, Роджер, наконец появилась возможность быть полезным. Отнеси эти шкуры в гардеробную господина Сцинка и помоги ему приспособить их к фигурам сегодняшних исполнителей».

Брезгливо поморщившись, Роджер приблизился к груде шкур. Гермильда Варн яростно топнула ногой: «Никогда еще мне не приходилось петь в таких жутких условиях!»

Леди Изабель игнорировала ее и отошла, чтобы посоветоваться с комендантом.

Герман Скэнтлинг вопросил: «Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное?»

Отто фон Шируп угрюмо покачал головой: «Подождите, обо всем этом услышит комитет нашей гильдии! Ей устроят такую взбучку, что она тысячу раз пожалеет о своей затее!»

«А тем временем мы обязаны носить эти чудовищные шкуры?» – обреченно спросила Рамона Токстед, исполнявшая роль Марцеллины.

Герман Скэнтлинг язвительно буркнул: «Иначе она высадит нас в богом проклятой каменной пустыне под вечно сумеречным небом, и мы не получим ни гонораров, ни билетов на обратный путь – ничего».

«Мы могли бы подать на нее в суд», – не слишком уверенно предположила Джулия Бьянколелли.

Герман Скэнтлинг, Гермильда Варн и Отто фон Шируп не ответили, а Рамона Токстед сказала: «Полагаю, что в гастролях такого рода приходится быть готовыми почти ко всему».