Космическая опера

«И вы прибыли сюда только для того, чтобы дать развлекательное представление?»

«Именно так, – подтвердил Бикель. – В составе нашей труппы – самые талантливые и знаменитые исполнители с Земли». Личли пропел басом сложную последовательность протяжных гласных.

Психоборцы снова отошли в сторону; состоялось длительное обсуждение. Наконец соглашение было достигнуто – психоборцы вернулись к основанию трапа; их представитель пропел несколько довольно-таки грозно прозвучавших фраз.

Личли перевел: «Они принимают приглашение. Они пришлют делегацию их храбрейших и мудрейших чемпионов…»

«Храбрейших и мудрейших? – с недоумением спросила леди Изабель. – Почему он употребляет такие странные эпитеты?»

«Такова сущность его замечаний. Психоборцы предъявили, однако, одно требование: все присутствующие на борту нашего корабля обязаны, в свою очередь, присутствовать на представлении, которое состоится на их городской арене и будет исполняться специально обученной труппой».

Немного поколебавшись и с сомнением поглядывая на психоборцев, леди Изабель сказала: «Не вижу, почему бы мы не могли принять встречное приглашение… По сути дела, с нашей стороны было бы невежливо отказаться. Как вы думаете, Бернард?»

Потирая подбородок, Бикель тоже с сомнением поглядывал на группу мрачно сосредоточенных автохтонов: «Вероятно, им свойственно исключительно развитое чувство ответственности. А угрожающий внешний вид, скорее всего, практически ничего не значит».

«Разве сущность культурного обмена не заключается именно в этом? – воскликнула леди Изабель. – Разве не с этой целью мы прибыли сюда, преодолев миллионы километров?» Она повернулась к Дарвину Личли: «Будьте добры, передайте им, что для нас будет большая честь присутствовать на их представлении».

Личли перевел; делегаты психоборцев снова о чем-то поспорили, но вернулись в город без дальнейших вопросов.

Леди Изабель и Бернард Бикель немедленно стали совещаться с Андреем Сцинком и сэром Генри Риксоном по поводу выбора надлежащей программы. Бикель, впечатленный волевым характером аборигенов, советовал поставить «Зигфрида» на том основании, что психоборцы смогут в какой-то степени отождествиться с героями этой оперы. Андрей Сцинк предпочитал «Аиду» – на борту «Феба» ожидали своего часа роскошные, поражающие воображение сценические декорации к «Аиде». Сэр Генри предложил было исполнить какую-нибудь веристскую оперу, но отказался от этой идеи, встретив многочисленные возражения. По мнению леди Изабель, местных жителей, явно отягощенных утомительным повседневным трудом, больше развлекло бы что-нибудь чарующее и беззаботное: «Гензель и Гретель», «Летучая мышь», «Так поступают все» или даже «Сказки Гофмана».

В конце концов руководители труппы сошлись на «Проданной невесте». Андрей Сцинк удалился, чтобы подготовить певцов к краткой репетиции, а сэр Генри занялся просмотром партитуры.

Ночью было темно; в кузницах, разбросанных по плато, полыхали зловещие отблески пламени. В воздухе распространялись причудливые запахи, незнакомые обонянию землян; немногие пассажиры, решившие прогуляться, держались неподалеку от корабля.

На следующий день возвели театральный шатер; дирижер и оркестр провели генеральную репетицию. В назначенное время по плато к кораблю прошествовала многочисленная группа психоборцев. Леди Изабель встретила их у входа в театр. Представитель психоборцев вышел вперед, указал на соплеменников и заговорил. Дарвин Личли переводил: «Мы явились, в точном соответствии с нашими обязательствами. Никакие доводы, опасения или запоздалые соображения не способны удержать нас от осуществления однажды принятого решения. Теперь мы готовы подвергнуть себя воздействию вашего представления».

Леди Изабель выступила с кратким приветствием, после чего провела прибывших в театр. Опасливо озираясь, психоборцы уселись вплотную друг к другу, и все, как один, замерли в одинаковой, несколько напряженной позе: выпрямив торсы и чуть приподняв головы, они опустили руки по бокам и сдвинули ступни.

Сэр Генри Риксон приподнял дирижерскую палочку; грянула увертюра. Взоры всех психоборцев были неотрывно сосредоточены на спине дирижера. Открылся занавес, начался первый акт. Психоборцы сидели, как замороженные – никто из них даже не шевельнулся, пока не прозвучал последний аккорд, не опустился занавес и не зажглись люстры. Даже тогда они еще долго оставались в неподвижности, как если бы не были уверены в том, что представление кончилось. Затем они медленно и неуверенно поднялись на ноги и вереницей удалились из театра, обмениваясь явно вопросительно-озадаченными замечаниями. Снаружи их встретили леди Изабель и Бернард Бикель. Представитель туземцев посовещался с соплеменниками; возникало впечатление, что психоборцы находились в презрительном и даже несколько враждебном состоянии духа, хотя выражение их малоподвижных темных лиц, мрачное от природы, трудно было истолковать.

К ним приблизилась леди Изабель: «Как вам понравилось наше представление?»