Космические хроники, или Почему инопланетяне до сих пор нас не нашли

Меня всегда интересовала эта тема, а служба в президентской комиссии по аэрокосмической отрасли еще больше обострила мое восприятие. Когда случается очередная трагедия, во всех дискуссиях о космической программе в редакционных колонках и на телевизионных ток-шоу звучат одни и те же вопросы. Зачем отправлять в космос людей, а не роботов? Зачем тратить деньги на космос, когда их не хватает и для земных дел? Как снова увлечь людей космическими исследованиями?

Да, увлеченность сейчас находится на низком уровне. Но недостаток энтузиазма – это еще не апатия. Отношение к космическим исследованиям как к обычному делу просто показывает, что они стали частью повседневной культуры, так что большинство американцев просто не замечает, что в этой сфере что-то происходит. Мы обращаем внимание на нее, только когда что-то идет не так.

В 1960-е годы космос был экзотикой и фронтиром, куда отправлялись немногие храбрецы и счастливчики. Каждый шаг в небо вызывал у газет и телевидения бурный интерес к НАСА, потому что космос был еще неизведанной территорией.

Для многих людей, особенно для фанатов НАСА и для тех, кто работал в аэрокосмической отрасли, 1960-е были золотым веком американских исследований космоса. Целая серия все более и более амбициозных экспедиций привела к шести высадкам на Луну. Мы ходили по Луне, как и обещали. Было очевидно, что очередь за Марсом. Эти экспедиции будили беспрецедентный интерес к науке и инженерному делу и вдохновляли многих студентов. В результате мы получили технологический бум, который определил стиль нашей жизни на десятилетия вперед.

Прекрасная история! Но давайте не будем обманывать себя и думать, что мы отправились на Луну только потому, что мы по природе исследователи и беззаветные первооткрыватели. Мы отправились туда потому, что во время холодной войны эти экспедиции представлялись целесообразными с военной точки зрения.

А как насчет открытий ради открытий? Достаточно ли важные научные результаты мы ожидаем от пилотируемого полета к Марсу, чтобы обосновать стоимость такого полета? В общем и целом любая реалистичная экспедиция к Марсу будет долгой и чрезвычайно дорогой. Но Соединенные Штаты – богатая страна. У нее есть деньги. И технологии вполне обозримы. Так что это не проблема.

Дорогие проекты рискованны, потому что подготовка к ним занимает много времени, в течение которого происходят смена власти и экономические спады. Сравнение фотографий бездомных детей и потерявших работу сотрудников фабрик с фотографиями астронавтов, резвящихся на Марсе, говорит не пользу финансирования космических экспедиций.

История наиболее амбициозных проектов показывает, что они реализуются, только если имеют отношение к обороне или прославлению власти или если за ними маячит прямая экономическая выгода. Только в этих случаях на проект может быть потрачена заметная доля валового внутреннего продукта. Проще говоря, эти условия можно сформулировать так: вы не хотите умирать; вы не хотите умирать от нищеты; если вы искусны, то будете своим искусством прославлять того, кто властвует над вами. Если дорогой проект затрагивает больше, чем одну из этих сфер, деньги текут, как пиво из только что вскрытой бочки. Яркий пример – 44 000 миль скоростных автомагистралей, соединяющих все американские штаты. Построенные по примеру немецких автобанов, эти дороги были задуманы в эпоху президента Эйзенхауэра для перемещения материалов и людей для оборонных нужд. Сеть этих магистралей также активно используется коммерческим транспортом, так что на строительство и поддержание в порядке этих дорог всегда есть средства.

Фактический риск гибели астронавтов, летавших на шаттлах, был довольно высок. Два из 135 запусков окончились трагически, так что этот риск составил 1,5 %. Если бы шанс погибнуть при поездке в продуктовый магазин был бы столь же высок, вы бы никогда не сели за руль. Увы, у экипажа шаттла «Колумбия» не было другого варианта посадки.

Я горжусь принадлежностью к виду, представители которого случайно или осознанно рискуют жизнью, чтобы расширить границы доступного мира. Такие люди были первыми, кто увидел, что находится по ту сторону обрыва. Они были первыми, кто взошел на гору. Они были первыми, кто переплыл океан. Они были первыми, кто дотянулся до неба. И они будут первыми, кто приземлится на Марсе.

Есть один способ продолжать открытия, но он требует небольшой коррекции того, что правительства обычно называют национальной безопасностью. Раз можно выигрывать войны с помощью науки и технологий, как это видно из истории военных конфликтов, тогда вместо того, чтобы вкладывать средства в бомбы, следует вкладывать средства в ученых и инженеров. А уж у них найдется множество привлекательных проектов.

Нужно поискать на Марсе полезные ископаемые и понять, почему вода больше не течет по его поверхности.

Нужно посетить пару астероидов и узнать, как отклонять их от столкновения с Землей. Как досадно было бы для нас, с нашей большой головой, большим мозгом и отставленным большим пальцем разделить судьбу тиранозавров.