Космические хроники, или Почему инопланетяне до сих пор нас не нашли

Еще одна сфера нечеткого мышления – это движение, называемое «Теория разумного замысла». Она утверждает, что некоторые вещи настолько великолепны или настолько тонко устроены, что это невозможно объяснить. Таким образом, утверждается, что эти вещи неподвластны обычному научному подходу, оперирующему причинами и следствиями, и потому их создание приписывается некоторому разумному и целенаправленному конструктору. Это скользкий путь.

Так что давайте создадим движение под названием «Теория идиотского замысла» и посмотрим, к чему это приведет. Например, рассмотрим ваш аппендикс. Его главное свойство – способность убить вас. Это, определенно, пример идиотского замысла. А как насчет вашего розового ногтя на ноге? На него и лак-то трудно нанести; какой в нем смысл? А как насчет неприятного запаха изо рта и вообще насчет одного и того же отверстия для дыхания и питья, из-за чего некоторый процент из нас ежегодно давится насмерть? И вот последний пример. Готовы? Вон там внизу, между ногами, что это за парк развлечений, совмещенный с канализационным коллектором? И кто-то разумный придумал все это?

Некоторые люди хотят наклеивать предупреждающие надписи на учебники биологии, чтобы предостеречь о том, что теория эволюции – всего лишь одна из теорий. Религия намного старше науки и всегда будет существовать. Это не проблема. Проблема в том, что религия пытается войти в класс, где преподает наука. Ученые не выбивают двери в воскресной школе и не указывают священникам, что им преподавать. Ученые не пикетируют церкви. Вообще говоря, хотя сегодня это так не выглядит, но в течение некоторого времени религия и наука вполне мирно сосуществовали. Самые большие конфликты в мире возникают не между религией и наукой, а между религией и религией.

И это не просто академический вопрос. Вернемся на тысячу лет назад. В период c IX по XII век интеллектуальным центром западного мира был Багдад. Почему? Потому что его правители были открыты для всех, кто хотел поразмышлять о природе вещей: иудеев, христиан, мусульман, скептиков. Для каждого находилось место за дискуссионным столом, где происходил обмен мнениями и идеями. В тот же период в библиотеки Багдада со всего мира привозили и переводили на арабский язык записанную мудрость. В результате этого арабы достигли больших успехов в сельском хозяйстве, торговле, инженерном деле, медицине, математике, астрономии и навигации. Знаете ли вы, что две трети названий звезд – арабские? Когда вы что-то делаете раньше и лучше других, вы получаете право называть это по-своему. Право называть звезды появилось у арабов двенадцать веков назад, потому что их карты звездного неба были самыми лучшими. Арабы использовали только недавно зародившуюся в Индии систему цифр для создания новой науки – алгебры (тоже арабское слово), поэтому эти цифры теперь называются арабскими. Еще одно широко известное слово – «алгоритм» – происходит от имени багдадского математика, который также разрабатывал основы алгебры.

А что случилось потом? Историки говорят, что после захвата Багдада монголами в середине XIII века вся эта многоконфессиональная интеллектуальная конструкция рухнула, равно как и библиотеки, на которые она опиралась. Но если еще внимательнее проследить за культурными и религиозными тенденциями, можно обнаружить, что на отношение ислама к природному миру повлияли труды Аль-Газали, влиятельного мусульманского богослова XI века. Объявив вычисления дьявольским делом и продвигая идею о воле Аллаха как причине всех естественных явлений, Аль-Газали неосознанно способствовал прекращению развития научной мысли в исламском мире. И до настоящего времени это развитие так и не возобновилось. Хотя мусульмане составляют почти четверть населения Земли, из 543 нобелевских лауреатов, получивших премии за научные результаты в период с 1901 по 2010 год, всего двое были мусульманами.

Примерно так же обстоят дела у христиан-фундаменталистов и иудеев-хасидов. Когда общества и культуры пропитаны религиозной философией, наука, технология и медицина находятся в упадке. Наклеивать на книги по биологии предупреждающие надписи – плохая идея. Но если уж на то пошло, почему бы не потребовать аналогичных наклеек на Библию: «Некоторые из этих историй могут быть неправдой».

Как-то весной 2001 года я шел, думая о своих делах, мимо подстриженных газонов кампуса Принстонского университета, и вдруг зазвонил телефон. Звонили из Белого дома: мне предложили войти в состав комиссии по оценке аэрокосмической отрасли. Мне? Я даже не знаю, как управляют самолетом. Вначале это предложение не показалось мне особенно интересным. Но затем я просмотрел статистику по аэрокосмической отрасли и понял, что за предшествовавшие четырнадцать лет число рабочих мест в ней сократилось на полмиллиона. Тут явно что-то было не в порядке.

Первое заседание комиссии было назначено на конец сентября. И тут случилось 9/11.