Костюм супергероя. Идентичность и маскировка в жизни и вымысле

Решение создать себе альтер эго неявно подразумевает признание супергероем того, что он — в каком-то роде монстр или фрик. Он решает прибегнуть к маске обычности, поскольку знает, что он далеко не обычен. Затевая маскарад, он соглашается с тем, что его супергеройская идентичность не соответствует господствующим идеологиям. Он стремится символизировать привычные социальные ценности, молчаливо протестуя против возможности быть воспринятым как аутсайдер. Вслед за Шелдоном Страйкером Джонатан Тёрнер отмечает, что, когда «идентичность задается отсылкой к нормам… целого общества», самооценка человека становится связана с этой идентичностью (Turner 2013: 333). В историях о супергероях есть явные отсылки к личным переживаниям по поводу того, что супергероя могут счесть «фриком». Если говорить о Супермене и Человеке-пауке, то их способности проявляются в подростковом возрасте, что сильно увеличивает изоляцию и социальную тревогу, и без того свойственные этому возрасту. Способности Питера Паркера впервые проявляются в виде спазмов, за которые одноклассники прозвали его «спазоид». Обретение суперсилы — пугающий опыт, заставляющий героя беспокоиться о своем физическом и психическом здоровье. В № 2 «Совершенного Человека-паука» (декабрь 2000) Паркер задается вопросом: «Какого черта со мной происходит?.. Должен же быть кто-то, с кем я смогу поговорить, не оказавшись запертым на фрикоферме… Может, я уже помираю». Гражданская одежда позволяет юным Супермену и Человеку-пауку оставаться с виду такими же, как все, пока они не придут к сознательному решению принять свою очевидную инаковость. Одеваясь как гражданское лицо, и притом так убедительно, супергерой может обрести утешение. Он может уверить других и себя, что, несмотря на его необычную силу, он все же по сути своей — человек.

Подыгрывание читателю

Часто в реальной жизни одежда используется для того, чтобы выражать амбиции. Она отражает наше желание быть привлекательнее, богаче или умнее, чем мы есть на самом деле. Действительно, весь модный цикл основан на желании потребителей обрести или сымитировать более высокий социально-экономический статус, чем у них есть (Crane 2000: 6). У супергероев есть этот особый статус, к которому многие так стремятся, но, подобно платью от-кутюр, он не доступен простым гражданам. У читателя книги комиксов нет ни силы, ни влияния, которые есть у супергероя. Его возможности ограничены, и он не может представить, каково это — быть тем, кто спасает мир или хотя бы даже предотвращает какую-то неприятность.

Гражданское альтер эго нужно как раз для того, чтобы читатели комиксов могли видеть в любимом герое свое отражение. Именно альтер эго делает супергероя тем, кто вызывает эмоциональный отклик. Хотя такие слишком человеческие герои, как Шерлок Холмс и Индиана Джонс, и обрели популярность, они могут, как заметил Дэнни Фингерот, заставлять обычных читателей чувствовать себя несовершенными (Fingeroth 2004: 32). С другой стороны, трудно сопереживать монстрам, обладающим сверхъестественными способностями, но лишенным человеческого сознания (Ibid.: 123). Гражданское альтер эго репрезентирует читателя так, как ни один из предшественников супергеройского жанра. Оно — типично человеческое, оно соразмерно. Подобно среднему читателю, оно не жаждет величия и не ждет славы. Гражданский костюм выражает особый тип обыкновенности, связь с которым может ощущать читатель. Джерри Сигел создал знаменитый образ Кларка Кента в очках, потому что сам их носил. Его решение взять за образец самого себя превратило Кента в отражение будничности.

Исследование Венди Паркинс о том, как знаменитости изображают обычность, помогает понять, почему публике нужно, чтобы в ее героях отражались элементы ее собственной жизни. Паркинс определяет склонность знаменитостей «ассоциировать себя с ценностями обыденной жизни… как противовес господствующим коннотациям известности» (Parkins 2004: 248). Присущие известности коннотации элитарности могут быть «нейтрализованы» при помощи определенных знаков будничности. Супергерои тоже, бывает, подвергаются негативному освещению в прессе. Хотя у них есть человеческое лицо, они могут восприниматься (и иногда воспринимаются) как опасные фрики и самоуправцы. Решение этой проблемы может состоять в том, чтобы соединить фриковость с обычностью и тем самым подчеркнуть, что в той или иной степени все мы прячем личных демонов под «покровом нормальности» (Fhlainn 2009: 4).