Ковчег (СИ)

Тамбур был полон света, но на Корабле нет прямых коридоров, так что охранник в кордегардии не мог нас видеть. Бен сунул руки в карманы и спокойно двинулся вперед. Самым важным было пройти внутрь — охрана всегда сидела за непробиваемыми стеклами, от которых отражалось любое излучение. Пройти, оглушить охранника, обесточить тамбур. Тогда вторая диафрагма тоже закроется, а первую мы откроем вручную.

Я почувствовал удивление охранника, услышал невозмутимый голос Бена:

— Командир велел взять у тебя еще два эхографа. Для внутреннего патруля.

Это нам тоже объяснил Нор — о запасных звукоуловителях. И о том, что внутренний патруль обычно оставляет их в кордегардии.

Охранник что-то озабоченно забормотал, а затем я перестал его чувствовать и услышал тихий звук падения тела. А еще через несколько секунд диафрагма за нашими спинами медленно скрутилась, закрывая выход и отрезая нас от плантаций. Свет в тамбуре тоже погас.

Дальше все происходило очень быстро. В тепловых очках мы видели достаточно, чтобы поймать сброшенные сверху мешки с клетчаткой, а потом помочь спуститься остальным. Последним слез Нор. Я поймал сначала его мешок, потом его самого, помог удержаться на ногах и подтолкнул вперед, по направлению к кордегардии.

— Показывай, где там вручную открывается.

Рейдеры старательно не смотрели в его сторону и, по-моему, Нор это почувствовал. Потому что увидеть в темноте затылки вместо лиц было проблематично, особенно с непривычки ходить в тепловых очках. А он заметно напрягся, пока возился с замком пневматического привода.

Диафрагма открылась неожиданно легко. Просто прошипела пневматикой и распахнулась. Мы надели мешки и двинулись вперед, к лазу. Бен замешкался, промахнувшись рукой мимо лямки — и в этот момент ему в спину ударил тонкий голубоватый луч.

Он упал молча и сразу, и если бы я не подхватил — то расшибся бы обязательно, придавленный тяжелым мешком. Второй луч прошел над моим плечом, а больше очнувшийся охранник выстрелить не успел — Якоб прыгнул назад, к тамбуру, посылая разряд за разрядом, пока после нескольких импульсов не сел аккумулятор. Но в кордегардии стояла тишина, скорее всего, там уже некому было стрелять.

Мы втянули Бена в лаз, я взвалил на себя его мешок, чувствуя, как невыносимая тяжесть пригибает меня к полу. Точно так же рядом согнулся Айван — он принял на себя ношу Якоба, который тащил Бена.

Мы с трудом добрались до широкого коридора — привычный путь показался мне невозможно долгим — и там рухнули на пол, тяжело дыша. У меня в горле словно застрял кровавый комок, но я откашлялся и посмотрел на Нора, испуганно прижавшегося к стене.

— Чего стоишь? Посмотри, что с ним. Лекарь.

21

Он так сказал это «лекарь», что меня передернуло.

Я понимал, что никто из них не скажет мне ничего хорошего после того, как я отказался идти в кордегардию, но Невен…

Я выпрямился, снял с плеч мешок, с глаз — очки, сделал несколько шагов к лежащему Бену, сказал в пространство:

— Не ждите от меня чуда, — и опустился на колени.

Я знал, что у меня ничего не получится — увы, Бен как-то не сподобился завоевать мою симпатию, — но не попытаться не мог. Рейдеры сгрудились поблизости и молчали.

А я смотрел на рыжие, теперь короткие, лохмы, на закрытые глаза, на лицо, казавшееся мертвым в синем свете, и не мог заставить себя даже к нему прикоснуться. Бен по-прежнему оставался в черной форме охранника, и это отталкивало еще больше.

Пересилив неприязнь, я постарался отрешиться от эмоций. Ведь, наверное, Грендель знал, о чем говорил, когда утверждал, что эмоции — лишнее, что я использую их неверно, что умение должно работать, какие бы чувства я ни испытывал, — лишь по одному «надо». Только где был тот Грендель, а где был я. На полу перед парализованным человеком, под прицелами восьми глаз.

Я посидел еще немного, уповая, что Пространство сжалится надо мной и каким-нибудь неведомым образом пошлет в транс со знакомыми переливами волн. Но, как обычно в такие моменты, Пространство оказалось безжалостно. Я должен был это сказать, и я сказал, стараясь, чтобы не дрогнул голос:

— Извините, я не в состоянии ничего сделать. И, боюсь, у нас мало времени. Вскоре ему не сможет помочь уже никто.

— Но ты же… и говорил, будто… — начал Тор.

— Трепло, — тяжело уронил Якоб, поднимаясь на ноги и взваливая на спину два мешка.

— Пошли, парни, — устало скомандовал Айван. — Не на что было и надеяться. В одном он прав — каждая минута на счету.

— Мешок-то хоть сам дотащишь, сопляк? Или Тора попросить тебе подсобить? А то он у нас как-то налегке бежит, — сарказм у Якоба получался плохо, натужно и зло. Казалось, дали бы ему волю — он мне просто врезал, и ему стало бы легче.

— Хватит, — оборвал Айван, тоже пристраивая на себя второй мешок.

Я молча встал и натянул свой. Невен, ни слова не говоря, прошел мимо меня, наклонился, подхватил поудобнее и рывком поднял Бена на руки. Рыжая голова безвольно свесилась, а я некстати подумал — если бы Бену не обрезали волосы, сейчас бы они волочились по полу и мешались.