Ковыряясь в мертвой лягушке. Мастер-классы от королей комедийной поп-культуры

Мои пять старших братьев, которые обожали дурь, читали много андеграундных комиксов, когда я рос. Поэтому я увидел Zap Comix, когда был еще совсем юным. Это, скорее всего, были первые порнографические изображения, которые я увидел. Там были все эти кислотные образы животных и гротескных персонажей, трахающих друг друга и делающих другие непонятные вещи, и это напоминало все эти старые карикатуры, которые я любил, из 1930-х и 1940-х, но со странным реалистично изображенным сексом. Когда я стал старше, я начал проникаться творчеством Крамба. Не из-за его специфичных сексуальных фетишей, а из-за его честности, из-за того, что он говорил о жизни, работе, искусстве, прошлом и упадке американской культуры. О том, как умер джаз после 1932-го. (Смеется.) Я коллекционировал эту самую музыку с тех пор, как мне было лет 13. Я всегда чувствовал с ним сильную личную связь, которую я не вполне могу выразить словами. Крамб в каком-то смысле помог мне сбежать в свой собственный мир.

От чего вы пытались сбежать?

Дома я чувствовал себя очень одиноко. Я вырос в дисфункциональной семье. Я всегда жалел, что у меня не было сестры, потому что с женщинами мне проще. В целом, мне кажется, что женщины во всем превосходят мужчин. Они просто умнее, заботливее, сострадательнее. Мне всегда казалось, что если у меня была бы сестра, она стала бы тем человеком, с которым я мог бы поговорить и на кого я мог бы положиться. У меня дома было как в психушке. Как в аду. У каждого из нас на дверях весели замки, потому что никому нельзя было доверять. Помню, как прятал деньги, которые я копил, работая на ландшафтного дизайнера, но где бы я их не спрятал (даже в дырке под полом), их всегда крали. Я вырос с такой паранойей. Если ты пользовался телефоном, кто-то обязательно подслушивал. И какую бы информацию они ни собрали, они находили способ использовать ее против тебя. И такое было постоянно. Никакого личного пространства. И, поверьте мне, я еще и половины не рассказал. Это поверхностный обзор. (Смеется.) У меня нет столько смелости или нервных клеток углубляться в эти воспоминания.

Ваша ситуация, похоже, была немного хуже, чем детство в типичной дисфункциональной семье.

Я уверен, что каждый может рассказать свою историю. Большинство семей дефективны по-своему. Я знаю только, что я рос, закрывшись в своей комнате со своими книжками и старыми пластинками, и практически не выходил. Я пытался избегать любого взаимодействия со своими братьями, и мне не хотелось иметь слишком много друзей. Такая добровольная изоляция, которую я выбрал исходя из обстоятельств, но на самом деле мне нравилось. Возможно, я в любом случае был бы таким. Я все еще такой.

Как вы получили работу сценариста на «Леттермане»в 1985-м?

Дейв, пожалуй, самый важный человек в моей жизни. Он подарил мне мою карьеру (которую я впоследствии решил спалить) и, по сути, подарил смысл жизни. Я учился в Нью-Йоркской академии киноискусства и пришел на «Позднее шоу» через пару лет после того, как оно вышло в эфир. Я просто позвонил им, не имея никаких контактов, и спросил, набирают ли они интернов, и мне повезло. Мне выпала возможность работать со Стивом О’Доннеллом, который на тот момент был главным сценаристом. Он был отличным парнем и оказывал мне огромную поддержку. Он много раз покупал мне обед, когда я был интерном. Мы были как семья в те дни. И Крис Эллиотт, который тогда уже был писателем и исполнителем для SNL, стал моим лучшим другом. Крис посоветовал мне начать показывать свой материал Дейву. Так я начал передавать шутки для монологов ассистенту Дейва (это было до того, как его окружили громилы с беспроводными гарнитурами), и ему они очень понравились.

В каком стиле были ваши шутки?

Мои шутки практически не были шутками. У меня не получался материал на конкретную тему, да меня он и не интересовал. Мой материал скорее был: Дейв рассказывает о своих малообразованных бедных родственниках или о том, как он все выходные просидел на крыльце, махая рукой проезжающим мимо грузовикам. Многое из этого материала было просто воспоминаниями того, что я видел в детстве, проведенном в сельской Пенсильвании, и это, скорее всего, было похоже на опыт Дейва в Индиане.

В итоге меня наняли сценаристом, и я бросил учебу. Я до сих пор вспоминаю это время как самый счастливый период в моей жизни, при всем моем уважении к моей жене и дочери.

Из вашего рассказа кажется, что вам так легко работалось на телевидении, звучит как сбывшаяся мечта.