Ковыряясь в мертвой лягушке. Мастер-классы от королей комедийной поп-культуры

Я рада, что людям он понравился. Некоторые из историй в этом выпуске были немного высокомерными и самоуверенными, например: если Бог говорит тебе убивать людей, может быть, это не такой уж хороший Бог. Поэтому я рада, что некоторые истории были просто о грусти и смятении, которые мы все испытывали. Мы все чувствовали, что не вполне понимаем, что происходит.

За все годы работы закрепился ли за вами конкретный тип историй?

Я написала много историй о печальной обыденности жизни. Толстые люди, рабочие, голодающие африканцы, женщины с эмоциональными проблемами. Знаете, истории, в которых и не надо много шуток.

Я написала одну статью (в апреле 1998-го) с заголовком «Моя цель – когда-нибудь стать риелтором», в которой вообще не было ни одной шутки. Эта статья просто высмеивает женщину за то, что она мечтает о малом, вместо того чтобы полностью сдаться и совершенно отчаяться.

И все же эта женщина-риелтор кажется довольной. Я читал некоторые ваши статьи и заметил, что общей темой была жизнерадостность вопреки несчастьям.

Или вопреки тому, что было бы моим личным адом. Да, думаю, что так. Мне нравится писать о героях, которые, наверное, должны быть подавлены, но которые по непонятным причинам находят ситуацию терпимой или даже немного радостной и волнующей. Я бы не смогла быть такой жизнерадостной. Думаю, хорошим примером таких работ может быть статья: «Это не наркопритон, это дом наркотиков» (3 декабря 1996-го).

Также вы написали много историй с женскими персонажами, обычно молодыми и наивными, которые не совсем осознают, насколько ужасной вот-вот станет их жизнь.

Есть что-то отвратительное в глупых людях, которые совершенно не правы и при этом ведут себя высокомерно. Смешно слушать, как они ораторствуют, когда ты знаешь, что их ждет. Я вела личную колонку от имени героини Эмбер Ричардсон с заголовками типа: «Надеюсь, мой малыш не родится больным и уродливым» или «Мой малыш не нуждается в лекарствах». Она была матерью-подростком, которая всегда возмущалась по поводу «суки-соцработника», которая ей пыталась помогать. Эта шестнадцатилетняя мать, скорее всего, проживает свой лучший период, жалуясь на своего бедного соцработника и вымещая злость на своих друзьях.

Я получила специальность педагога в университете. Практику я проходила в старшей школе Мэдисона для беременных подростков. Это было очень грустно. Пара девушек специально курили, потому что где-то они услышали, что от этого ребенок будет меньше. И они думали, что если ребенок маленький, роды будут менее болезненными. Одна девушка украла у другой имя для младенца, Рэй, после того как родила первая. Было много материала, который так просто не выдумаешь, если пытаешься писать о матери-подростке. Это нужно было слышать.

Вы видите разницу, между вашим чувством смешного и чувством смешного сегодняшних более молодых писателей вThe Onion?

Думаю, что для The Onion все еще пишут люди со странностями. И то, что The Onion использует фрилансеров, этому способствует. Есть люди, которые живут в Мичигане и каждую неделю шлют шутки из подвала своих родителей.

Я обнаружила, что сейчас больше молодых людей считают комедию перспективной карьерой и относятся к ней соответствующе. Не хочу сказать, что они не смешные или не талантливые, наоборот. Но они берутся за дело с определенной целью в голове. Они знают, что нужно сделать идеальное резюме и пробоваться в разных местах. Это так отличается от того, как начинала я или как начинали другие писатели старшего поколения. Они делали комедию, потому что чувствовали, что не подходят для карьеры, которую пытались построить. Поэтому юмор становился их творческой отдушиной. А потом они начинали на этом зарабатывать, и это почти всегда было удивительно.

В 2013-м вас наняли сценаристом в телесериал «Сообщество». Чем работа наThe Onionотличается от работы над«Сообществом»?

Конечно, это очень разные вещи. «Сообщество» – шоу (комедийного писателя и продюсера) Дэна Хармона, он создал его и принимает все решения. Когда ты пишешь для шоу, ты пишешь для него. В The Onion нашей целью было поддерживать постоянство его голоса. Потому что он был коллективной вещью и у него не было единственного создателя, мы могли без конца спорить по поводу того, каким должен быть голос The Onion, а каким не должен. Весь процесс был очень демократичным, что было одновременно и хорошо, и плохо.