Козельск - Могу-болгусун (СИ)

предпринять, чтобы освободить нас от них? – спросила она мелодичным голосом, в котором не чувствовалось властных нот, а одна только забота о горожанах. –

Много ли они будут стоять под нашими стенами?

Воевода поднялся с места, загремев оружием, он огладил усы и бороду и

нарезал свой лоб глубокими морщинами:

– Матушка княгиня Мария Дмитриевна, вряд ли ты найдешь человека в этой

гриднице, который ответил бы на твои вопросы без запинки, – раздумчиво

сказал он. – Полки Батыги покорили главные города Руси за три месяца, из них

лишь Торжок продержался две седмицы, остальные пали за несколько ден. Когда

князь Роман Ингваревич Рязанский разослал гонцов с просьбой ко всем удельным

князьям собраться в единый кулак и дать отпор поганым степнякам, как это

было во многие века до нашествия Батыги, то наши князюшки отослали к нему

только малые отряды во главе со старшинами, но сами к укору Рязани не

прислушались. Даже Георгий Всеволодович из стольного града Владимира отослал

на битву с ордынцами двоих своих сыновей, Всеволода и Мстислава, это когда

мунгалы уже разграбили Рязань и дошли до Коломны, под которой погиб Кюлькан, младший сын Чагониза, а сам поехал собирать войско по всей Руси. Воевода

Еремей Глебович вместе с двумя княжескими сыновьями и рязанским князем

Романом Ингваревичем, прибежавшим в Коломну с остатками полков, не

продержались там седмицы. А потом вышла сеча на Сити-реке под Красным

Холмом, и русская рать во главе с владимирским князем полегла как один.

Батыга расправился с нею за один бой. Вот что представляет из себя орда, пришедшая под наши стены из диких степей, такого на памяти наших пращуров не

было в веках.

В гриднице наступила тишина, прерываемая шипением горящих фитилей в

лампадах да трещаньем сухих лучин, даже бояре, стучавшие посохами о пол при

каждом удобном случае, чтобы показать свою власть, теперь оперлись на них

руками и положили сверху лопатистые бороды. В глазах у них, как у купцов и у

мастеровых отражалась одна забота. Княгиня прижала было руки к груди, но

тут-же взгляд ее упал на малолетнего наследника, она снова выпрямила спину и

оперлась локтями о подлокотники кресла. А мальчик продолжал супить белесые

бровки, пальцы на яблоке меча начали шевелиться, показывая, что он

испытывает большое внутреннее напряжение. Наконец потомок древнего рода

Ольговичей не совладал с эмоциями и притопнул ногой по ковру, на котором

стоял. Действие произвело на всех сильное впечатление, собравшиеся повернули

головы в его сторону, а затем заговорили разом, стараясь обозначить общее

русло разговора. Боярин Матвей Мечник громко стукнул посохом по полу, требуя

тишины, а когда она начала восстанавливаться, поднялся со своего места и

развел руками:

– Воевода Радыня живописал нам нехристей дальше некуда, а мы и притихли

не хуже тех глуздырей-птенцов, – возвысил он сочный голос. – А кому

защищать, я у вас спрашиваю, нашу крепость, как не ему с воями? А по Радыне

видно, что он готов сложить оружие.

– Ты что это, Матвей Глебович, вота диво дивное! – опешил воевода. –

Я-от расписал поганых, чтобы все знали, кто они такие, а никак не по

другому.

– Мы давно знаем, кто они такие и откуда к нам пришли, – не унимался

боярин. – Ты лучше просветил бы нас, каким порядком расставил на стенах

ратников, и сколько у вас еще имеется оружия для обороны от нехристей.

– Оружия пока в достатке, запас тоже есть, кузнецы куют мечи, ножи и

наконечники денно и нощно, – взялся перечислять воевода, обиженно помаргивая

глазами. – Да ордынцы стрел подбрасывают, сотник Вятка, вон, пригнал с воями

с охоты табун ихних мохнатых лошадей и воз кривых сабель.

Сотник, сидевший на одной лавке с воеводой, молча поправил на коленях

меч в ножнах, обложенных медными пластинами. Ему хотелось добавить, что

оружия можно добыть сколько угодно, охотники на эту забаву найдутся, но его

опередили купцы, сидящие напротив.

– Лошади – это хорошо, и оседлать их можно, и сожрать, когда нужда

припрет, – купец Воротына прихлопнул ладонями по коленям, он развернулся к

Радыне. – Но без хлебушка любая похлебка постная, вот я и задаю вопрос, сколько его у нас осталось в закромах?

– Вопрос этот не про нас, а про заготовителя, – настроился было воевода

отсечь нападки на себя. Но доложил, покосившись в сторону малолетнего князя, по прежнему смурившего брови. – Хлеб, ежели по ларям да порубам поскрести, еще имеется, но если ордынцы продлят осаду, тогда нужно снаряжать охотников

в Серёнск.

– Как ты их снарядишь, когда мунгалы не дают протиснуться к нам даже

полевой мыши, – завелся Воротына. – Весь мой обоз с добром так и застрял на

дороге из Дебрянска, чадь-слуга сказывал мне, что поганые раздербанили его

до последней соломинки.

– Вота, купец калашный, – всплеснул руками воевода. – А твой чадь-от

как сумел в крепость просклизнуть?

– Молчки, вот как! – вскинулся купец, он расстегнул шубу, показав под

ней толстую свитку. – Когда нехристи на мой обоз надвинулись, тогда он и