Кожа, в которой мы прячем правду (СИ)

Конечно, то, что творилось с этими бедолагами, было чудовищным, но Риннала старательно приучала совесть к покорности. Братья Бури были по-своему правы: несмотря на все велеречивые мирные договоры, война, которую Талмор вёл с остальным Тамриэлем, никогда не заканчивалась. Подопытные Маннимарко были её очередными жертвами, однако их гибель не станет напрасной и принесёт миру куда больше пользы, чем могла бы их жизнь.

Риннала старалась успокаивать себя безжалостной прагматичностью — с переменным успехом, — и от сырья старалась держаться на расстоянии, чтобы не искушать не до конца очерствелое сердце… пока Айвендил не заманил к ним другого талморца.

— Ты сделаешь из него ещё одного шпиона? — с деланным равнодушием спросила Риннала у деловитого Маннимарко, глядя как “новенький”, оглушённый ударом в затылок, оседает на землю.

— Думаю, без надобности. А вот очередной мертвец всегда пригодится, тем более что этот — неплохой маг. Может, слеплю из него что-нибудь интересное.

— Например?

— Ты хочешь поучаствовать, Риннала Карудил? Не замечал в тебе тяги к некромантии.

— Пожалуй, сегодня особый случай, — невесело усмехнулась она, и Маннимарко не стал её больше отваживать.

Наверное, ему по нраву пришлась публика, потому что, даже растягивая талморца на рабочем столе, он ни на мгновение не замолкал.

— Можно поднимать мёртвое тело, — рассказывал Маннимарко, срезая у жертвы остатки форменной одежды и затягивая ремни на запястьях, — но куда надёжнее — ещё живое обращать в нежить. Процесс очень сложен для заклинателя и болезненен для объекта, но результат того стоит. Контролируемое превращение помогает извлечь из сырья наибольшую пользу — а качественным сырьём не стоит разбрасываться.

Риннала кивала, помогала со стяжками, нервно оправляла фартук и беспрерывно косилась на стол с инструментами: чёрные камни душ, остро заточенные ножи, флаконы с зельями, большую часть которых она сама и варила…

Маннимарко, сноровисто разжав жертве челюсть, вставил кляп из скрученной надвое тряпки и щёлкнул пальцами. Талморец тут же пришёл в себя и, мыча, отчаянно забился в путах, но заклинания, вплетённые в кожаные ремни, не оставляли ему ни единого шанса.

— Что теперь? — спросила Риннала, во все глаза любуясь открывшимся зрелищем.

— Нужно будет сделать несколько ритуальных разрезов. Хочешь попробовать?

Почему бы и нет?

Тяжесть ножа успокаивала, наделяла странной решимостью. Риннале уже доводилось отнимать жизнь, но — магией, на расстоянии, и уж тем более она никогда никого не истязала. Но, глядя на растянутого на столе соотечественника — светловолосого и довольно смазливого, если не обращать внимания на выпученные от страха глаза, — Риннала вдруг вспомнила Анкано, каким тот был в лазарете: беспомощным, жалким и обречённым на гибель.

Маннимарко лишил её шанса увидеть, как эта талморская мразь медленно угасает, но раз уж другая талморская мразь попала ей в руки, то не воспользоваться такой возможностью будет почти грешно!

— Вынь кляп, — приказала Риннала, захваченная холодной змеиной яростью. — Я хочу слышать, как он кричит.

Он был красив, их подопытный, и отлично сложен — каждая линия его совершенного тела свидетельствовала о безукоризненной родословной. Кричал он, впрочем, как самый обычный нед — и умудрился обделаться, когда Риннала, скользнув ножом в опасной близости от гениталий, срезала крупный шмат мяса с внутренней поверхности бедра.

Она сделала много больше, чем предписывал ритуал, но Маннимарко её не останавливал, да и совесть быстро притихла. Риннала старательно уродовала холёного альтмерского красавца, с каждым ударом ножа вырезая из его горла новые крики, но сожалела не о нём, а о маме, о папе, о Горантире, о тысячах загубленных Талмором жизней… О жизнях, которые такие вот расово полноценные альтмеры ни во что не ставят — так с чего же Риннале его жалеть? С чего себя сдерживать?!

Она остановилась только тогда, когда талморец совсем перестал трепыхаться, а руки, забрызганные кровью, заныли от напряжения.

— Тело, пожалуй, придётся утилизировать, — протянул не слишком-то опечаленный Маннимарко, — однако начинка получилась отменная.

Риннала тогда впервые взяла в руки чёрный камень душ — и застонала в голос, ибо восторг, который она ощутила, был сродни послевкусию от занятий любовью.

— Это не просто камень душ, — разъяснил довольный её реакцией Маннимарко. — Я связываю их с Оком. Получается одновременно и точка фокусировки, и буфер, и накопитель. Ты чувствуешь, не так ли? Этой мощью можно запросто разрушить Коллегию Винтерхолда!

А что смогут десять таких камней? Риннала будет задаваться этим вопросом неделями, пока однажды не увидит в небе дракона, красного, точно засохшая кровь, и тень его крыльев не перекроет солнце…