Кожа, в которой мы прячем правду (СИ)

Пожалуй, впервые Риннала почувствовала, что откусила больше, чем сумеет проглотить, но всё-таки вытравила из головы эти вялые пораженческие мысли. Бедняки не выбирают, чем набить брюхо, и нынче дочь Ремана Карудила была бедна, очень бедна — не по карману ей страхи, сомнения и колебания.

Принцесса, королева-изгнанница… Она умела жить по средствам и только поэтому была всё ещё жива — и могла бороться.

Той ночью Риннале приснилось странное: то ли кошмар, насланный глумливой Верминой, то ли пророческий сон, отравленный дар Азуры. Не сразу, но из мешанины образов и идей, из впечатлений, прожитых в последние неспокойные дни, проступила равнина… бескрайняя, белая, и непонятно было — то снег или пепел?

Мэва встречала Ринналу, закованная в чешую, и по-змеиному улыбалась, когда начинала делиться тайнами:

— Я убила своего мужа. Отомстила ему, и отомстила как должно — но не знала, что убиваю ещё и своё дитя. Да и он, наверное, по-другому бы поступил, если б мы оба знали… Я покидала остов нашего сгоревшего дома, не ведая, что беременна, и не сразу поняла, что происходит, когда скинула ребёнка. Знаешь, на что оно похоже? Ты словно чихнул когда-то, да и забыл об этом давно. Но что-то лопнуло, разорвалось внутри, и у тебя начинает течь: кровью исходишь, и та, мешаясь со слизью, пачкает бёдра… Может, и к счастью, что плод такого союза не увидит дневного света. А ты за своих детей от него — не боишься?

Риннала проснулась с криком — но даже тогда не растеряла решимости.

III.

Отдых был для Ринналы роскошью, и всё же она отдыхала, променяв Винтерхолд на Хьялмарк. Слишком много тягостных, вязких воспоминаний связывало её с Коллегией… Да и промозглый ветер, почти что сдирающий мясо с костей, не шёл уроженке Ауридона на пользу: болела она слишком часто.

Риннала не горевала, оставляя за спиной холодные серые камни Винтерхолда. Нежно-розовый запах ауридонских вишен, цветущих в воспоминаниях, звал её в дорогу — и то, что пока приходилось ютиться среди скайримских болот, не расстраивало дочь Ремана Карудила.

Терпение — добродетель королев.

В Хьялмарк их с “Анкано” отправила Мэва: она была родом из этих мест и отлично знала, где здесь можно укрыться от любопытных глаз. Полузаброшенный дом её бабки-травницы не отличался уютом, зато стоял на отшибе, в стороне от любых дорог в и без того малолюдном краю. Отличное место для двух беглых альтмеров, занимающихся магическими экспериментами!

К лишениям Риннале было не привыкать: брезгливость и праздность сошли с неё шелестящей змеиной шкуркой давным-давно, ещё в первые годы после побега. А Маннимарко уж точно не смущали жёсткая лавка и дровяная печь — за настолько долгую не-жизнь и не того отведаешь! Гостить у мёртвой травницы всяко лучше, чем, скажем, в Хладной гавани.

Впрочем, равнодушие к неудобствам не все проблемы могло решить, и древний некромант поначалу постоянно чихал и шмыгал носом, как простой смертный: отвык бояться сквозняков и заботиться о здоровье плотской оболочки — и та платила беспечному хозяину вечными простудами.

Риннала ему, щеголявшему опухшим лицом и почти по-данмерски красными глазами, варила травяные настои, до того жалкий был у Маннимарко вид. Скайримская весна была таковой лишь по календарю, — горесть змей, вот уж точно! — и даже самым могучим целителям не под силу мгновенно справиться с простудой. Отличный урок смирения — и повод вспомнить занятия Колетты, пуская в ход найденные в доме запасы.

Тут ли пряталась Мэва после того, как убила мужа? Оглаживая тонкую резьбу на наличниках, перебирая пучки засушенных явно по осени трав, Риннала представляла её: холодные пальцы, сосредоточенный взгляд, светлые прядки, настойчиво выбивающиеся из толстой косы… Она скучала по Мэве не как по подруге, пусть и не знала такой, какой мечталось узнать: оттаивающей под умелыми ласками, кричащей — и не драконьими криками, нет, но песней намного слаще…

Станет ли Мэва выстанывать её имя, если язык Ринналы будет бесстыдно хозяйничать меж её ног, раздвигая нежные горячие складки, упиваясь влажной терпкостью её страсти — и, поддразнивая зубами, вылизывать клитор?

Что муж её, только и мог, что брать её в жреческой позе, утверждая власть свою и мечтая зачать с ней сына? Риннала не сомневалась, что подарила бы Мэве куда больше радости, чем удавалось этому мёртвому норду. Кое в чём Моргия Карудил всё-таки чтила заветы данмерских предков и вытравила из своих детей ханжество и удушливую стыдливость, которыми щеголяют столь многие чистокровные альтмеры.

Риннала всегда легко угадывала чужие желания, и если бы Мэва позволила… Понравятся ей пепельно-смуглые пальцы, что примутся мять её грудь и с силой оглаживать бёдра, расчерчивая их розовыми полосками от ногтей?..

Эти фантазии, прекрасные в своей несбыточности, согрели Риннале немало промозглых ночей и помогли дотянуть до первых успехов. Ко Второму зерну они с Маннимарко обжились, серьёзно продвинулись в исследованиях и даже привыкли к густому и липкому хладу, тянущемуся от хьялмаркских топей.