Кожа, в которой мы прячем правду (СИ)

— Отцом моим был доблестный Сиггейр-скальд, нашедший когда-то славу при солитьюдском дворе, при благородном правлении короля Истлода. Умел он не только играть и петь, но был подлинным мастером — из тех, кто может хулительным нидом надолго лишить удачи. Однако придворные вкусы и на него повлияли, а солитьюдские леди любили историю Ремана и Моргии. Отец пел мне песни, которые сам же о них сложил; когда-нибудь, может, я и тебе их спою… Ты назвала мне имя своего брата, и я не сразу, но вспомнила полуальтмера Горантира. Следом пошла к Урагу, нашла все нужные книги… Не хотела загонять тебя в угол, и потому ждала — но рада, что ты мне призналась. Хранить чужие тайны становится много легче, когда эти тайны доверили тебе добровольно.

— Спасибо, — прошептала Риннала.

— Не благодари меня раньше срока, — покачала головой Мэва. — Ты призналась из-за Анкано? Что выяснила, Риннала?

И пришла пора выдавать заранее заготовленную легенду.

— У него и правда проблемы с памятью, — сказала она. — Но не амнезия, а что-то странное: воспоминания перемешались в кашу. Око его подчинило, когда почуяло подходящего проводника — у магических артефактов такого уровня своя воля, — но Посох Магнуса помог разорвать их связь… Однако мне даже не это важно: Анкано сослали в Коллегию из-за подозрений в лояльности королевским семьям. Он узнал меня — и предложил помощь.

— Чего же ты хочешь от меня, Риннала Карудил?

— Чтобы ты освободила Анкано — и отдала нам для изучения Око.

Если играть, то играть по-крупному.

II.

Доверие было для Ринналы роскошью, и всё же она доверяла — не самому Маннимарко, конечно, но его практичности и честолюбию.

Дураком Король Червей не был — дураки не живут три эры, с лихвою перекрывая отмеренный смертным предел, — и от него не стоило ждать откровенной глупости. Если Маннимарко всерьёз вознамерился захватить Саммерсет, прикрываясь иллюзией легитимности, то без Ринналы его отчаянный план не обойдётся.

Законная наследница одного из славнейших городов-государств Островов, вернувшаяся на родину, чтобы спасти её от диктатуры талморских фанатиков, — слишком красивая и убедительная легенда, чтобы перечеркнуть её и отказаться от той поддержки, что гарантирует кровь королей-Карудилов. Да и содействие её подруги-Драконорожденной не было для Маннимарко пустым звуком. Пределы возможностей Мэвы непросто представить, но если ей и правда удастся остановить драконью угрозу, то такими союзниками не стоит разбрасываться. А если не сбудутся, извернувшись змеёй, древние пророчества, и обовьются они удавкой на шее всего Тамриэля… Нет, если Нирну и правда предречена погибель, то зачинать захватнический мятеж уж точно станет бессмысленно.

Риннала знала: пока что она в безопасности. А жить с оглядкой и планировать, как устранить потерявшего пользу “Анкано”, можно будет и позже, когда трон окажется у них в руках. В начале партнёрство-супружество им обоим сыграет на руку, но когда оно исчерпает полезность… Нет, Маннимарко нужно будет опередить, — возможно, открыть Мэве правду и попытаться изобразить неведение? — потому что иначе Риннала встретится с предками много раньше, чем рассчитывает.

Она доверяла практичности и честолюбию Короля Червей, и понимала, что ни соправительством, ни даже всем Саммерсетом он никогда не насытится. Но слишком многое Риннала Карудил пережила, чтобы смириться с ролью разменной монеты. Ради одной только мести жить ей претило: её королевская, древняя кровь, впитавшая пепел Ресдайна и золото Островов, противилась этой доле отчаянно и страстно.

Пока же Риннала была всего лишь довеском — довеском к поддержке Мэвы, довеском к свободе “Анкано”, довеском к овладеванию Оком. Такая роль тяготила Ринналу, но за годы жизни Брелиной Марион она притерпелась к этой тяжести. Новые испытания её не страшили.

Мэва пошла навстречу: заявила перед всем Винтерхолдом, что для покаяния Анкано должен будет служить равно Драконорожденной и всему Скайриму, и у неё как раз имеется служба ему по плечу — и соизмеримая в тяжести его преступлениям.

Недовольных таким решением было много, очень много, но оспаривать его никто не взялся. Коллегии хватало иных хлопот, ведь архимага так и не выбрали — и власть разделил временный совет старших чародеев. Корир, ярл Винтерхолда, попытался было воспользоваться моментом и надавить на магов, но в одном они, склочные и норовистые, сходились единодушно: к лояльному Братьям Бури правителю не стоит прислушиваться.

Драконорожденная получила то, что хотела, пусть даже Толфдир качал укоризненно головой, слушая её речи, Онмунд — бранился злым полушёпотом, а Дж’зарго, вздыбив шерсть на затылке, провожал её колким взглядом.

Про Око и Посох Магнуса Мэва и вовсе не говорила, молчанием поддерживая слухи о том, что всё же передала их псиджикам. Риннала знала: это не так; но где реликвии были спрятаны и как удалось отделаться от артеумских чародеев, даже не представляла.

Мэва умела не только копить чужие тайны, но и с драконово-непроницаемой выдержкой хранить свои собственные.