Кракен

Ответом был хлюп. Коллингсвуд глубоко дышала и смотрела на Билли с каким-то раздерганным выражением. Сайра хмурилась. Билли снова услышал влажный звук.

Это была жирнющая куча рыбного мяса, которую он заметил ранее. Он увидел ее светящиеся глаза. Что-то мотнулось с боку на бок. Перед ним был цератиевидный исполин, огромный удильщик, задыхающийся на суше под собственным весом. Тот силился раскрыть кривозубую щель пасти. Смотрел, как подходит Билли, и снова махнул своим органическим плевком – своей приманкой, еще светящейся наживкой на отростке изо лба длиной с конечность. Она болталась из стороны в сторону. Рыба что, пыталась заманить Билли в пасть, хоть и тонула на воздухе?

Нет. Движение плоти-приманки не напоминало припадочные колебания мелкой морской жизни, которые рыба обычно имитировала для охоты. Она метрономила вовсе не с рыбным движением, а с человеческим. Говорила на его языке. Движение наживки напоминало наставительное покачивание пальцем. Билли сказал экспонату-архитевтису «ты нас уберег», а море отвечало «нет, нет, нет, нет, нет».

– Какого черта? – прошептал Билли.

– Что это означает? – спросила Сайра. – Что происходит?

– Это еще не конец, – сказала Коллингсвуд. – Ох, срань болотная. – У нее текла кровь. Из глаз, из носа, изо рта. Она сплюнула с кровью сигарету. – Оно только что подобралось говножопно близко.

Билли закрыл глаза. Он дрожал – превентивная аллергия на грядущее.

– Оно все еще… – сказал он. К его шоку, он почувствовал, как ему заламывают руки. Его сковал Бэрон. – Вы из ума выжили? – спросил Билли. – Все сейчас сгорит.

– Захлопни говорилку, ты, – сказал Бэрон. Показал своим людям арестовать и Сайру.

– Ох, сейчас что-то херакнет, – сказала Коллингсвуд. – Босс, не тупи.

Экстрасенсы по всему ересиполису молились о том, чтобы они ошибались, молились о наступлении чего угодно, кроме этого горелого ничто, которое быстро приближалось.

– Отпустите, – сказал Билли.

– Бэрон, стой, – сказала Коллингсвуд.

– В этом никогда не было логики, – сказала Сайра Билли. Они уставились друг на друга. – Какими бы ни были сильными чернила кракена, не может быть, чтобы они могли… положить конец всему. Огнем. Даже если бы Гризамент захотел, а зачем?..

– Босс, – сказала Коллингсвуд. – Дай им секунду.

– Из-за чего все остановится? – говорила Сайра. – Огонь, спрут и…

Билли уставился, и задумался, и вспомнил. То, что он видел и слышал, моменты из давних и давних недель.

– Заканчиваешь, чтобы начать заново, – сказал он. – Начать с начала. Так что сжигаешь в обратную сторону. Это не конец… Это перезагрузка.

– На выход, – сказал Бэрон. – Шевелись, Хэрроу.

– Как? – спросила Сайра у Билли.

– Надо сжечь то, что сподвигло мир пойти в ложном направлении. Если хочешь включить другую программу. О боже мой, спрут вообще был ни при чем… он случайная жертва. Все началось с нас. С вас. Фитч повторял, что оно все ближе, чем сильнее вы пытались защитить кракена. Вы привлекли к кракену внимание. – Раздался напряженный звук. Все подняли взгляд. Натягивалось небо, готовое прорваться пламенем.

– Сколько до Центра Дарвина? – спросил Билли. – Сколько до музея?

– Шесть-семь километров, – сказала Коллингсвуд.

– На выход, – бестолково сказал Бэрон.

– Слишком далеко… Бэрон, ты можешь связаться… Надо кого-нибудь послать…

– Заткнись, а то применю перцовый баллончик, – сказал Бэрон. – Меня это уже достало.

– Босс, завали, – сказала Коллингсвуд. Покачала головой. Показала на Билли, и Бэрон возмущенно заморгал, вдруг потеряв дар речи. – Что ты хочешь сказать, Хэрроу?

Когда лондонманты узнали о плане Гризамента, когда Эл Адлер, почитая традиции и правила, к которым его приучил босс, пошел за предположительно бесполезным прочтением будущего, появилось что-то новое. Новое окрепло, когда украли кракена и альтернативы сузились. Но уже после того, как на охоту за этим новым вышли ангелы памяти, его разум, метасуть, стала достаточно великой.

– Почему ангела памяти здесь нет? – спросил Билли. – Он же, типа, мой ангел-хранитель, так? Он хочет меня защитить, так, и победить это чертово пророчество, так? Тогда почему его здесь нет? Что у него за дела поважнее?

Билли точно знал, где находился и что и кому показывал, когда началась последняя фаза. Он понял, что это было за конкатенатное развитие, которое сделало море – бульон жизни – тем, что оно есть, и почему оно чувствовало себе угрозу. Он знал, что происходит и почему и от чьей руки, и не мог доставить других туда, где нужно оказаться, и не мог объяснить быстро.

Ему нужно было в Центр Дарвина, сейчас. «О боже», – выдохнул он и обмяк и опять выпрямился. Удильщик перестал двигаться. Билли мысленно распрощался со всем.

– Саймон, – сказал он. – Саймон! – приказал он. – Ты знаешь координаты Центра Дарвина. Его сердца. Отправь меня туда – сейчас. Сейчас.

Саймон заколебался. Бэрон вскинулся и не смог сказать ни слова.

– Но ты же знаешь, что это значит. От этого я и…