Красавица и Чудовище. Другая история Белль

— Моя мать страдала от кашля. Это была не чахотка, но она не могла нормально дышать и кашляла кровью. Ты давала ей розы. Раз в две недели, в течение двух месяцев. Она ставила цветы в вазу и вдыхала их аромат. И полностью поправилась.

— Мадам Гернбек, — кивнула Розалинда, припоминая. — У нее были больные легкие. Больше всего ей полюбились мои простые чайные розовые розы, но вылечили ее желтые. Я приносила ей и те и другие.

— Алан, — прошипел первый стражник, почуяв, к чему все идет. — Какая разница? У нас же есть приказ: никого не впускать и не выпускать. К тому же она чаровница, сама призналась!

Алан мотнул головой, не глядя на напарника, точно отмахиваясь от назойливой мухи.

— Проезжайте, — велел он молодой семье. — И послушайтесь доброго совета: никогда сюда не возвращайтесь.

Морис выдохнул — он и не заметил, когда успел затаить дыхание, а в ушах у него так шумело, что он даже забыл о хороших манерах и не пожелал стражникам доброго дня. Розалинда крепче прижала к груди ребенка.

— Магия всегда возвращается! — прошептала она.

— Как и добро, — заметил Морис.

Итак, маленькое семейство благополучно проехало через лес и направилось к новой жизни. Белль сидела у матери на коленях и тянула ручки к белым мотылькам, что порхали на грани света и тьмы — солнце уже начало опускаться за кромку леса.

Когда они проехали по мосту через речку и оказались в деревеньке, Морис почувствовал, будто у него с плеч упал тяжеленный груз. Да, они бежали, но впереди их ждало новое начало. Их дом, очень милый и полный солнечного света, стоял на самой окраине городка: при таком раскладе дым и шум, сопутствовавшие порой его работе, никому не помешают, к тому же никто не заметит, если его жена сотворит пару-другую заклинаний. Розалинда решила пока не афишировать, что она чаровница, и собиралась применять магию только для выращивания растений и исследований — до тех пор, пока мир снова не станет безопасным.

Дождавшись первой безлунной ночи, она разбила новый сад и трижды обошла его по кругу, двигаясь задом наперед и что-то напевая. Еще она посадила волшебный желудь и закопала старинный камешек и при этом тоже что-то пела. Морис наблюдал за всем этим, держа Белль на руках, и с тревогой размышлял о том, унаследует ли дочь магические способности. Он с недоверием отнесся к предсказанию Фредерика, дескать, Белль не чаровница.

На следующий день, когда взошло солнце и все могли видеть, чем она занимается, Розалинда принялась сажать розы, травы и снова розы.

Морис установил в ближайшем ручье колесо, чтобы закачивать воду для дома и полива сада. Он поставил на крыше маленькую ветряную мельницу и прикрепил к разным вещам на кухне ремни, сконструировал, например, самокрутящийся вертел и механическую ложку над плитой, чтобы облегчить работу по дому теперь, когда магию приходилось скрывать.

При первой же возможности маленькое семейство ходило в деревню, чтобы навестить старого друга, месье Леви. Старик обожал свою маленькую крестницу Белль, играл с ней, смешил и приносил девочке всевозможные гостинцы: книги, красивые зеркала и крошечные калейдоскопы. И все же Морис и Розалинда старались бывать в городе лишь по базарным дням, чтобы привлекать поменьше внимания, учитывая, что слухи про всех и каждого просачивались повсюду, как пролитый сидр.

Одним из немногих старых друзей, кто не побоялся их навещать, оказался Аларик, использовавший необходимость «выезжать лошадок» в качестве оправдания своих поездок в деревню за рекой — у него имелось королевское разрешение нарушать карантин.

Те дни, когда он приезжал, были веселым временем для всех. Морис и Розалинда пичкали друга вином и сыром, подтаскивали стулья поближе, усаживались и слушали, что нового произошло в королевстве с тех пор, как они удалились в добровольную «ссылку». Однако чаще всего вести эти оказывались нерадостными: лихорадка прочно угнездилась в беднейших городских кварталах, а те немногие, кто мог бы чем-то помочь — чаровники, ведьмы и им подобные, — пропадали.

Зато конюх женился на своей веселой домоправительнице, и это стало источником большой радости. Он показал друзьям миниатюрный портрет супруги, который носил в кармане вместе с личным дневником, и поклялся, что в один прекрасный день они все вместе отпразднуют его свадьбу как полагается.

А потом как-то раз Аларик заявился ночью — Белль к тому времени давно уже спала в кроватке.

С ним вместе прискакал еще один всадник: низенькое перепуганное существо женского пола, с черными глазами без белков и длинными, чуть обвисшими зелеными ушами — явный знак присутствия у нее в родне гоблинов.

— Ах, — неловко проговорил Аларик при виде Мориса и Розалинды в ночных рубашках. — Тысяча извинений, уж простите, что беспокою посреди ночи… Я тут подумал… не сможете ли вы приютить мою подругу на ночь… и, возможно, поделиться с ней буханкой хлеба, чтобы поутру ей было что взять с собой в дорогу?

— Конечно, — сказала Розалинда, с тревогой оглядываясь через плечо на комнату дочери: не хватало еще разбудить ребенка. — Твои друзья — это мои друзья.