Красивые вещи

Нет, все это мне не померещилось. Конечно же не померещилось. Он ведь сказал мне два дня назад в игровой комнате: «Я вижу тебя».

«Но если он видит меня, значит, он видит и все ужасное, что есть во мне, – такое, что никто не смог бы полюбить. А может быть, он видит все это, но любит меня, несмотря ни на что?»

Настал момент. Мне нужно было признаться ему во всем.

– Послушай, я должна тебе кое-что сказать, – проговорила я.

Но Майкл уже смотрел на часы, а мои слова прозвучали слишком тихо, слишком робко, да и не очень разборчиво – из-за солидной порции джина и вина у меня язык слегка заплетался.

Майкл меня не услышал. Он потянулся к дверной ручке и открыл дверь нараспашку. Печально улыбнулся и учтиво склонил голову:

– Прошу. Уступаю дорогу даме.

Я растерялась, но прошла мимо него в коридор, отуманенная смущением, желанием и алкоголем. Только спустившись до середины лестницы, я осознала, что Майкл не идет за мной. Что он там делает, наверху? Маленькая капелька надежды. Может быть, он решил оставить мне записку?

Но через несколько мгновений он появился на лестничной площадке:

– Прости, Ванесса, но прошло несколько часов. Мне вправду нужно вернуться и посмотреть, все ли в порядке с Эшли, иначе она может съесть меня живьем.

Он быстро спустился по лестнице, прошел мимо меня и направился к задней двери. Я устремилась следом за ним, ругая себя за то, что упустила еще один шанс. Дура! Трусиха! А потом Майкл выскочил из дома, накрыл голову курткой и исчез в мокрой тьме сада. Остались только сквозняк и мокрый снег, залетавший в дверной проем. Я стояла на пороге и провожала Майкла взглядом.

Как только он ушел, дом снова превратился в одинокий остров, на котором я опять была заточена. Я выбросила остатки «кок-а-вин» в мусорное ведро и вытерла лужу, оставленную ливнем около задней двери. Грязную посуду я оставила для домработницы. Только покончив с этими делами, я позволила себе подняться наверх, в мою спальню, и проверить, не оставил ли Майкл там чего-то для меня.

Но нет, я не нашла никаких свидетельств его тайной любви ко мне. Ничего не выпало из складок бархатного покрывала, не было ни записки на каминной доске, ни надписи на зеркале в ванной. И все же у меня от волнения засосало под ложечкой. На подушке я увидела вмятину, которой раньше там точно не было.

Неужели он лег на мою кровать и представил, что я – рядом с ним?

Я забралась на кровать и опустила голову на подушку. Сделала вдох… Да! Это был его запах – аромат дыма и лимона. Запах его шампуня проник в наволочку моей подушки.

Я зажмурилась и рассмеялась.

* * *

Проснувшись на следующее утро, я заметила, что за окном совсем другой свет. За ночь ливень сменился снегом. Вокруг Стоунхейвена воцарилась такая тишина, словно кто-то накрыл дом одеялом. Я встала с кровати, поеживаясь от холода в тонкой ночной сорочке, и приоткрыла окно. Падал снег – медленно-медленно. На лапах сосен за окном лежало изысканное белое кружево. Лужайка покрылась свадебным лоскутным покрывалом, белым, из которого тут и там торчали замерзшие папоротники. Озеро стало серым и неподвижным. Я сделала вдох. Морозный воздух обжег мои легкие.

Спускаться по лестнице мне было трудно. Я боялась оступиться. Сильнейшее похмелье терзало меня. Кухня все еще выглядела как зона стихийного бедствия. Моя помощница по хозяйству прислала мне эсэмэску. Она не смогла пробиться к моему дому из-за снежных заносов. Я сварила себе чашку кофе, ушла с ней в библиотеку, легла на диван и стала гадать, что теперь делать.

Звякнул телефон. Пришла эсэмэска от Бенни.

«Ну что?? Это она? Нина?»

«Не успела спросить», – ответила я.

И тут я вздрогнула от громкого стука в дверь. Майкл! Я быстро вышла в кухню. За стеклянными дверями стояла Эшли. Похоже, она была совершенно здорова.

Я приоткрыла дверь:

– Тебе уже лучше?

– Я как новенькая, – ответила она. – Что бы ни было со мной, все уже прошло.

Кожа у нее на лице стала обычного цвета, волосы блестели после недавнего мытья, она просто излучала здоровье и молодость. Она выглядела намного лучше, чем я себя чувствовала, и это было поистине оскорбительно несправедливо. Как она могла так быстро прийти в себя?

– Думаешь, это было пищевое отравление?

Эшли пожала плечами, глядя на меня из-под длинных ресниц. Я гадала, не подозревает ли она чего-то.

– Кто знает? Тело порой – настоящая тайна, верно?

– Что ж, я рада, что тебе так быстро стало лучше. А нам тебя за ужином не хватало.

– Майкл мне сказал, как вы прекрасно провели время. Мне ужасно обидно было пропустить ужин. Надеюсь, ты сможешь что-то такое устроить еще раз.

Я посмотрела за ее плечо, в сторону домика смотрителя. Придет ли Майкл ко мне один? Я должна была придумать для него причину вернуться, чтобы побыть с ним наедине.

– Завтра, – сказала я.

Эшли улыбнулась:

– Послушай, можно мне войти?