Красивые вещи

Я закрыла приложение и не открывала его потом целых две недели.

Мы остались одни – Бенни и я. Только мы теперь были друг у друга.

Виктор прилетел на похороны и обнимал меня, когда я плакала. Но ему сразу надо было улететь обратно, чтобы побывать на политическом фандрайзере[76]. Это было нужно его матери, которую выдвинули кандидатом на пост вице-президента на предстоящих выборах.

Неделю спустя я еще была в Сан-Франциско, разбиралась с делами отца. Виктор позвонил мне. Мы немного поболтали о разных пустяках, и вдруг он подбросил маленькую бомбу:

– Послушай, Ванесса, я тут подумал… Нам стоило бы отложить свадьбу.

– Да нет, все в порядке. Отец не хотел бы, чтобы я что-то откладывала. Он бы хотел, чтобы я продолжала жить, как жила.

На другом конце провода воцарилось неловкое молчание. И до меня дошло, что я неверно поняла Виктора.

– Слушай. Ты шутишь. Ты меня бросаешь? У меня только что умер отец, а теперь ты меня бросаешь?

– Время неудачное, я понимаю… Но потом стало бы еще хуже. – Голос Виктора зазвучал напряженно. – Прости меня, пожалуйста, Ван. Мне очень, очень жаль.

Я сидела на полу в спальне родителей и разбирала старые фотоальбомы. Я вскочила, и куча фотографий, которые я держала на коленях, упала на пол.

– Какого черта? В чем дело?

– Просто я подумал… – начал Виктор и не договорил. – Мне хочется… чего-то большего, наверное? Понимаешь?

– Нет. – Мой голос стал ледяным и стальным от гнева. – Не понимаю. Не понимаю, о чем ты говоришь вообще.

Последовала еще одна долгая пауза. Виктор находился в своем офисе, в этом у меня не было сомнений, потому что до меня доносился приглушенный гул Манхэттена за его окнами, гудки такси, пробирающихся в середине дня через пробки.

– Эта фотография руки твоего отца после его смерти… – наконец произнес Виктор. – Я увидел ее в твоей хронике и похолодел. Если нам предстоит такая жизнь… Понимаешь? Все на тарелочке для всего мира, чтобы все видели. Наши самые интимные моменты напоказ, и все монетизировано, все – наживка для чужих людей. Я этого не хочу.

Я посмотрела на разбросанные по полу фотографии и обратила внимание на одну из них, где был запечатлен новорожденный Бенни – всего через несколько дней после того, как его привезли из роддома домой. Мне тогда было три года, и я осторожно держала его на руках, а мама сидела рядом и обнимала нас, оберегая обоих. И у нее, и у меня взгляд был напряженный. Казалось, мы обе знаем о том, какая зыбкая перегородка отделяет жизнь от смерти. Махни рукой – и она сломана.

– Дело в твоей матери, да? Она почему-то считает, что я поврежу твоему бизнесу? Что я чересчур сильно свечусь?

– Ну… – протянул Виктор.

До меня из динамика телефона донесся звук сирены неотложки, и я невольно задумалась о человеке, которого в ней везут, о смерти, приближающейся к человеку в то самое время, когда неотложка едет неведомо куда в час пик.

– Она не ошибается, – продолжал Виктор. – Твой образ жизни… просто… Картина выглядит не очень хорошо. Наследница трастового фонда, порхающая по миру в дорогих нарядах, – мне это не очень близко. При том, сколько сейчас разговоров о классовом неравенстве… Я хочу сказать… Ты же сама видела, что случилось с Луизой Линтон[77].

– Черт побери, я себя сама создала! Я все это сделала сама!

Правда, выкрикивая эти слова в микрофон телефонной трубки, я с чувством вины вспоминала об ожидающем меня на письменном столе в Манхэттене чеком на выплату ежемесячной прибыли.

– И что? Твоя мамочка считает, что ее сыну не стоит появляться в компании с наследницей трастового фонда? Нельзя, чтобы видели, как он с ней летает на частных самолетах? Но при этом денежки моего отца она бы для своей кампании взяла глазом не моргнув? Лицемерка. Разве ты не видишь? Люди на нас злятся… при том, что в мгновение ока поменяли бы свою жизнь на нашу, будь у них такая возможность. Они хотят быть нами, они убили бы кого-нибудь, лишь бы оказаться на борту частного самолета. Как думаешь, почему у меня полмиллиона последователей?

– Как бы то ни было, Ванесса. – Виктор вздохнул. – Дело не только в моей матери. А если я тоже решу пойти в политику? Я об этом уже какое-то время думаю. Твоя работа, твоя жизнь… Они мне кажутся… мелкими. Пустыми.

– Я создала сообщество, – пылко возразила я. – Сообщества – это важная часть жизни людей.

– Как и реальность, Ванесса. На самом деле никого из этих людей ты не знаешь. Они только говорят тебе, какая ты восхитительная. Во всем этом нет ничего подлинного. День за днем происходит предсказуемое позерство – вечеринки, показы мод… «О-о-о-о-о, как она великолепно выглядит, сидя на ступеньках этого четырехзвездочного отеля!» Стереть, повторить.

Эти слова были неприятно близки к истине.

– И что теперь? – выпалила я. – Ты работаешь в сфере финансов, Виктор. Так что не говори мне о том, что такое «мелко». Значит, если я не буду мелькать на фотках, ты каким-то образом станешь просвещенным человеком? Бросишь свою работу и начнешь строить сортиры в Мозамбике?

– На самом деле… – Виктор кашлянул. – Я только что записался на курс медитации.