Красная Казанова

Главный по общественному транспорту (а это был именно ГПОТ) неслышно прошёл от крыльца до кружевных чугунных ворот, туда и обратно, раз, другой, третий… Согласный с Маёвкиным, Прохор Филиппович, конечно, не собирался лезть на карниз, заглядывая в просветы занавесок. Опасаясь скорее не эсеров, а неженатых жильцов, он справедливо рассу­дил, что если для форточника-переростка получить по «кумполу» горшком герани, было делом обыденным (и, пожалуй, в воспитательных целях полезным), то для человека облечённого доверием партии, подоб­ный инцидент явился бы вопиющим нарушением всех мыслимых норм.

Как на грех, припозднившиеся холостяки про­должали прибывать. Многие - подвыпивши, некото­рые даже сильно, случались, правда, и трезвые, но все, неизменно крепкие, и Кулькова среди них не было. За полтора часа Прохор Филиппович насчитал пятерых. Ещё двое: скуластый, с длинной физиономией верзила и, тоже, плотный, но маленький - подкатили на дран­дулете. Коротышка поотстал и, заметив читающего не­знакомца, громко окликнул приятеля:

-      Слышь, Конявый, а чё в такую пору можно в газете разобрать?

-     «Чё-чё»? - передразнил дылда, останавливаясь.

-    Ничё.

-    Ну, и я про то… - мелкий подступил ближе, наг­ло, снизу вверх, оглядев ГПОТа. - Эй! Ты, случаем, не шпиён, товарищ? Чё-та наружность твоя, шибко подо­зрительна.

-    Какой шпион! Не видишь, у меня этот улетел…

-      Прохор Филиппович попытался сходу припомнить название. - Страус. Выпорхнул, сволочь, из рук. Жена в слёзы…

-      А чё сразу нас не позвал? Нешто «Правдой», птиц ловят?

-     С ей, тока в сортир… - объяснил длинный.

-      Сейчас на ветке не то что страуса, Конявого, - коротышка указал пальцем на друга, - не углядишь. Жди теперича, пока-а запоёт.

-      Да, запоёт. Может его давно кошка слопала, - снова встрял верзила. - Лучше так, вона видал, в пере­улке, зверинец, сорок копеек вход? В ём твоих стра­усов, гибель. Обделаем чин-чинарём, баба твоя и не отличит. Но вперёд уговор…

Он замолчал, соображая, сколько можно содрать за страуса и тут, с аллеи, донеслось легкое постуки­вание каблучков. Компания отступила в тень, а мимо, кутаясь в накинутую на плечи горжетку, проскольз­нула… Полина Михайловна! Да, она. Ошибка исклю­чалась, в осеннем воздухе разлился сладкий аромат «Персидской сирени» (главный лично презентовал ей флакон, по… по какому-то случаю). Секретарша шмыгнула в очерченный лампой, светлый круг у по­рога и стала ждать. Но, кого? Прохор Филиппович за­кусил ус.

-    К «революционному марксисту» таскается. Того отовсюду попёрли, должно утешает, - доложил коро­тышка шёпотом. - Давай, что ли, полтора червонца…

Закончить ему не удалось. Услыхав про троцки­ста, ГПОТ загнул в сердцах такую фразу, что оба мо­лодчика, по беспартийности своей, только рты поот­крывали.

-      … а дешевле нельзя.

-     Суди сам, птица привозная, не щегол.

-     Факт, не синица.

-      Он стервец, небось, одних крошек схарчил на рубь…

Компаньоны с таким жаром нахваливали товар, что Прохор Филиппович начал всерьёз беспокоиться - не заинтересует ли выгодное предложение гражданку Зингер. Но тут длинный махнул рукой:

-    А-а, богатей за наш счет!

-    Наживайся! - мордастый потёр сухой глаз паль­цем. - Червонец, последнее слово!

ГПОТ оглянулся. Полина на крыльце не двигалась с места. Рядом, сопя переминались двое фартовых и если секретарша встретит его ночью у общежития, да ещё с такой артелью… Минутная вспышка прошла, не оставив следа. Он сдался, вытащил десятку:

-     Только без шума.

-    Не ссы, товарищ. Сами с понятием…

Ампирная решётка старого городского зоосада,

в виде копий с золочёными, когда-то, наконечника­ми, начиналась сразу за углом. Коротышка тыркнулся было напрямик, насилу выдрав застрявшую ногу об­ратно, и Прохор Филиппович облегчённо вздохнул. Но, верзила, молча отодвинув приятеля лапой, взялся за кованые прутья, состроил жуткую гримасу и… вмиг расширив отверстие, так же - не говоря ни слова, про­тиснулся в образовавшуюся щель.

-    Ты, на стрёме, - строго приказал мелкий, повер­нул кепку козырьком набок, и последовал за Конявым.

«На стрёме», ГПОТ невесело глядел вдогонку бойкой парочке. Посвежело. Луна совсем зарылась в тучи. Из-за деревьев тянуло зверьём.

Допустим, он уйдёт… Собственно, ничего друго­го и не оставалось. Не ждать же, в самом деле, пока двое ненормальных приволокут казённого страуса. Но (вечно это «но»), такого фортеля ему не простят, и уйти, означало навсегда забыть дорогу к общежитию. А Кульков?

Остаться… Нет, дудки! Прохор Филиппович уже сидел утром на трубе и встречать следующее в кутузке не собирался. Шабаш, домой!

К сожалению столь благоразумное решение запо­здало. Тишину нарушила какая-то возня, истерично- сдавленное кудахтанье, приглушенная ругань, затем, грозное, низкое:

-    А-ну полож павлина, гад…

В ответ - оплеуха. Незнакомый голос пресёкся. Опять возня, треск кустов, приближающийся топот. И вот, в ночной сумрак врезался свист, ему ответил дру­гой откуда-то справа и ГПОТ побежал.