Красная Казанова

-    Следит, чтобы трамваи шли по расписанию. Ему с высоты всё видать. Мы вчера с Кокой нэпманские сады по улице «Марата» чистили. Тоже застукали…

-    Кого?

-    Люську со второго звена. Из двенадцатого дома выходила, от того буржуя.

-    Он не буржуй, а мичман.

-    Как будто мичман не может быть буржуем.

-    Не может!

-    Может!

-    Не может… - который повыше, не утерпел и за­рядил в шарообразную голову оппонента, как в бубен, крепкий и звонкий щелбан.

-      Уй-я! Сань ка-дура-ак… - затянул мальчишка- бубен (вполголоса, чтобы не привлечь внимание вла­дельцев сада). - Если не буржуй, зачем она галстук сняла?

Не получив ответа бритоголовый вытер пальцем нос и продолжал:

-    Помаду ей подарил, для губ. Сам видал.

-    Клянись!

-    Честное пионерское слово!

-    Наверное, Люськин родственник… - предполо­жил Санька, но уже с сомнением в голосе.

-    Ага, родственник! То мичман, то родственник… Говорят тебе, буржуй!

-    Не буржуй.

-    Буржуй.

-    Не буржуй…

 * * *

-  Главный по общественному транспорту спустил­ся с трубы. Дяди не было. Калоши тоже. На всякий случай, Прохор Филиппович, задрав подбородок, огля­дел, нависающие над головой ветви. Калоши не оказа­лось и там, впрочем, он и без того, прекрасно помнил, характерный «резиновый» удар оземь.

Взъерошенная тощая ворона, слетев на забор, с интересом, время от времени хлопая сиреневатыми плёнками век, наблюдала, как товарищ ГПОТ, матю­гаясь, оттирает измазанные мелом галифе. Прохора Филипповича переполнило жгучее чувство. Ему было жаль калош и, правда, недавно купленных; жаль пере­пачканного френча; досадно, что он - ответственный работник, руководитель, член партии между прочем, вынужден лазить, чёрт знает где, словно мальчишка…

- Вытаращилась, сволота облезлая! - приплясы­вая на одной ноге, раздосадованный, он стащил остав­шуюся без пары обувку, с ненавистью пульнув её в любопытную птицу. Конечно, не попал. Ворона, про­орав что-то обидное, отлетела подальше и сердито за­барабанила клювом в доску ограды. Калоша исчезла по другую сторону забора. А главный по обществен­ному транспорту продолжил, прерванный появлением родственника, путь. 

Глава шестая

Говорить с Кондратом Пантелеевичем о любви, если конечно не подразумевалась любовь к партии, было как-то странно, да и не по возрасту. И Прохор Филиппович это отлично понимал. Тем более, гово­рить о любви Кулькова, псевдонаучная деятельность которого и явилась, по сути, причиной заболевания товарища Маёвкина, с последовавшим снятием ста­рика с должности и водворением сюда, в городскую психиатрическую лечебницу. Но к кому ещё мог об­ратиться за советом ГПОТ? Как отмечалось выше, Кондрат Пантелеевич, бывший не так давно началь­ником Прохора Филипповича, пользовался у главно­го по общественному транспорту прежним автори­тетом, наперекор превратностям судьбы. А вообще, определение «бывший», не взирая на пролетарское происхождение, прилипло к Маёвкину как-то сразу, возможно ещё при рождении. Во всяком случае, в ту пору, когда П. Ф. Куропатка числился его заместите­лем, Кондрат Пантелеевич уже именовался «бывшим Сормовцем» и «бывшим подпольщиком». Сейчас же, товарищ Маёвкин стал, вдобавок, «бывшим главным по общественному транспорту», «бывшим членом профсоюза», «бывшим ответственным квартиросъ­ёмщиком», «бывшим пайщиком ЦРК»… Всего-то и осталось у бедного старика, что отпечатанный на шёл­ке партийный билет, да орден Красного Знамени, из боязни кражи, намертво прикрученный к шинели, от­чего Кондрат Пантелеевич не снимал её, даже летом. Единственное послабление, каковое позволял себе идейный коммунист в жарко натопленном помещении, это - расстегнувшись, обмахиваться украдкой органом центрального комитета ВКПБ - газетой «Правда» (ко­торую теперь приносили ему в «передачах», вместе с белым наливом, махоркой и баранками).

* * *

А довела Кондрата Пантелеевича до помеша­тельства беззаветная вера в первичность материи и конечное торжество человеческого разума. Когда сво- яченица-Лидочка только познакомилась с Кульковым, Прохор Филиппович, ещё не предубеждённый про­тив людей науки, внял настояниям супруги, пригласив инженера в депо продемонстрировать сотрудникам что-нибудь «эдакое», но обязательно атеистически

выверенное. Сказано - сделано. Прочитав лекцию о свойствах электромагнитных излучений, настолько мудрёную, что зал уважительно притих, воодушевлён­ный губошлёп перешёл к практической части.

-     Наверное, каждому знаком, товарищи, обыкно­венный солнечный зайчик?

Зрители, одобрительно заулыбались. Тем време­нем, лектор поймал зеркальцем светлячок, направив его на стеклянную призму, моментально окрасившею подставленный чистый лист бумаги бледной радугой.

-     Здесь мы можем наблюдать слагаемые света, из чего видно, что никакого «того света», как вы нагляд­но убедились, товарищи, в природе не существует. Всё это, поповские враки, используемые реакционным ду­ховенством для запугивания простого народа, - реши­тельно резюмировал очкарик.