Красная королева

Что могло быть ближе ревнивому, подозрительному сердцу, как не мысль, что Лейстер – тайный приверженец Марии Стюарт, что он снисходителен к такой вербовке ее сторонников и даже, может быть, поощряет это?

Елизавета высказала это подозрение, и Бэрлей не противоречил.

– Ваше величество, – сказал он, – граф Лейстер так часто отсутствует в Лондоне и так тщательно скрывает цель своих поездок, что ваше подозрение, быть может, и основательно. Говорят, что королева Шотландии очаровывает всех мужчин, и было бы изумительно, если бы граф Лейстер с опасностью для собственной жизни оказывал важные услуги той, которая отвергла его.

– Милорд, – воскликнула Елизавета, вся дрожа от волнения. Она чувствовала, что Бэрлей щадит ее, указывая ей на образ действия Лейстера в такой форме, которая не могла быть обидной для нее, – вы притворяетесь неведающим или вы на самом деле поражены слепотой. Чему обязан граф Лейстер своим положением, как не исключительно моей милости? Что сделал он, чем отличился, чтобы попасть в то положение, какое он занимает? Одним тем – я не стыжусь признаться в этом, – что благоговел предо мною и тем, что его чувство имело больше видов на успех, чем чье бы то ни было другое. Не стану скрывать это; я победила в себе эту слабость, но, клянусь Богом, забыла бы, что я – королева, и стала бы мстить, как оскорбленная женщина, если бы узнала, что он лицемерит, что он шутит со мною, королевой Англии, как будто я – такая же кокетка, как Мария Шотландская. Я послала его в Эдинбург, потому что хотела утешить его разбитые надежды королевской короной. Супруг Марии Стюарт должен был бы остаться моим вассалом. Этой комбинацией я надеялась избавить Англию от войны, а Шотландию от многих невзгод. Неужели он решился обмануть меня? Клянусь вам, голова изменника будет на плахе, если он окажется виновным. Позовите лорда Лейстера! Я желаю говорить с ним.

– Ваше величество, он уже несколько дней в Лейстер-шайре и я благодарю Бога, что вы не увидите его в таком возбужденном состоянии. Если он действительно виновен в обмане, то никто не должен подозревать, что вы именно обмануты им; вы, великая королева Англии, были не чувствительны к любви, вы же будете нечувствительны и к обману и скроете в своем сердце ненависть так же, как скрыли мимолетную слабость. Ни один мужчина в мире не достоин, чтобы ради него вы уподобились обыкновенной женщине; чем равнодушнее ваше презрение, тем величественнее будет ваша месть.

– Лорд Бэрлей, вы и не подозреваете, что происходит во мне. Лейстер знает, что я любила его и ради него готова была забыть свой долг королевы. Он добровольно сознался мне, что не любит Марию, и видел мою радость по поводу того, что он, ставший дорогим мне, не увлекся чарами Цирцеи. Если бы он мог любить Марию, я презирала бы его, так как Стюарт, при всей своей красоте, оскорбляет чувство нравственности, достоинство женщины и королевы. Мне стыдно называть ее своей соперницей; кто обожает ее, тот не может понять меня. В тот час, когда Лейстер сказал мне, что Мария – ничто для него, он стал близок моему сердцу. И неужели же все это было обман, игра? Неужели мой вассал отдал ей свое сердце, а я чуть было не доверилась жалкому лицемеру? Неужели вы думаете, что при этой мысли моя кровь может спокойно течь в жилах и я примирюсь с этой неслыханной обидой, с этим позором, не сняв его головы и не растоптав змеи?

– Ваше величество, как бы вы ни были оскорблены, как бы ни был справедлив ваш гнев, но все же ваша ненависть выдаст оскорбленную любовь. Смертный приговор над Лейстером заставил бы торжествовать Марию и поведал бы всему миру, что вы отомстили за свое оскорбленное женское тщеславие!

– Он – государственный изменник, если вербовал сторонников шотландским католикам.

– Но ведь мы не воюем с Шотландией, и вы сами оправдали бунтовщика лорда Мюррея. Осудите графа Лейстера на изгнание, если он виновен, но не мстите ему.

– Изгнать его? – прошептала Елизавета, подавляя слезы злобы и глубоко оскорбленного чувства. – Изгнать для того, чтобы он пошел к Марии и рассказал ей, как он обманул тщеславную Елизавету? Нет, нет, я не хочу верить, пока его измена не будет доказана мне. Пошлите тотчас гонцов, чтобы разыскали Лейстера. Горе тому, кто даст ему возможность бежать! Если же он окажет сопротивление, то заковать его и запереть в тюрьму!..

– Еще нет никаких доказательств. Не обнаруживайте подозрения, пока не получите права осудить его! – возразил Бэрлей, пораженный страстностью королевы, которой он не ожидал, и озабоченный тем, как бы не отразилась на нем поспешность Елизаветы, в случае если Лейстер сумеет доказать свою невиновность.

– Вы теперь сомневаетесь? – воскликнула Елизавета, мрачно глядя на него. – Вы, кажется, изволите шутить со мною? Но кто же обвинил Лейстера, как не вы? Кто навел меня на эти ужасные подозрения? Быть может, вы захотели разведать о том, что значит для меня Дэдлей? Клянусь кровью моего отца, вы раскаетесь в этой игре!