Красная королева

Мария Стюарт была заперта в столовой, где всего несколько минут назад царили радость и веселье. Напрасно ломилась она в двери, напрасно звала на помощь и умоляла из окна допустить к ней по крайней мере ее приближенных дам; несчастная женщина превратилась в узницу в тюрьме!

Что злоумышляли против нее, зачем заперли ее? Грозило ли ей также убийство или заточение? Если кто-нибудь осмелился лишить королеву свободы, то разве не мог он посягнуть и на ее жизнь?

Холодный пот выступил на лбу Марии Стюарт; ее приводили в ужас эти убийцы; ей мерещилось, что она уже чувствует холодную сталь у своей груди.

Медленно тянулись минуты, часы; эта ужасная ночь казалась вечностью для истерзанного сердца, и сам Дарнлей был потрясен, когда вошел в столовую наутро и увидал бледную женщину с расстроенным лицом, которая уставилась на него взорами, полными ужаса и тревоги; ведь эта женщина была недавно предметом его любви.

Он пытался успокоить ее, утешить, и дьявольская мысль озарила ее голову: не прикинуться ли ей покорной, чтобы тем вернее осуществить свое мщение? Ненависть победила отвращение к злодею; королева принялась умолять его о пощаде и обещала сделать все, что ему угодно, лишь бы он избавил ее от жестокой пытки одиночества.

Дарнлей чувствовал, как трепещет в его объятиях ее нежный стан; ему стало жаль этого молодого существа, дрожавшего от страха и смертельного томления. Он приказал позвать придворных дам и клялся королеве, что невиновен в убийстве, которое было только допущено им. Тогда она обняла его за шею и, заливаясь слезами, воскликнула:

– Так накажи убийц, оскорбивших меня, и я прощу тебе все. Верховную власть я уступлю тебе, но не кровожадным злодеям. Разделайся с ними, призови Мюррея; моему супругу и моему брату я согласна довериться и подчинюсь всему, что они назначат мне; но ты опозорил бы себя, если бы вздумал остаться другом тех, которые покрыли меня стыдом.

Дарнлей уже распорядился распустить парламент, а готовность Марии примириться с Мюрреем убедила его в том, что ее гордость сломлена. Большего он не домогался: ему также казалось соблазнительнее сделаться королем Шотландии по воле своей царственной супруги, чем зависеть от сообщников своего преступления. Таким образом ненависть Марии могла торжествовать победу.

Конечно, ни одной еще женщине не удалось более ловко провести ненавистного мужа, как провела Мария Стюарт Дарнлея; он оставил ее уже с намерением избавиться от соучастников заговора и отправил гонца за лэрдом Мюрреем.

Можно представить себе те чувства, с какими униженная королева приняла своего брата, и ту жестокую душевную борьбу, которую пережила она, прежде чем броситься в объятия того, кого не дальше как вчера собиралась представить на суд парламента в качестве мятежника.

– Ах, брат мой, если бы вы были при мне, то я не подверглась бы такому поруганию! – воскликнула Мария при этой встрече.

Однако Мюррей не поддался обману. Он обсудил с заговорщиками те меры, которые следовало принять для блага королевства, и они решили между собою временно заточить Марию в замок Стирлинг, пока будут приведены в порядок государственные дела.

Дарнлей выдал их план королеве. Он видел уже в ней опору против лэрдов, которые почти не обращали на него внимания. Она представила ему, в какое унизительное положение попал бы он, если бы уступил лэрдам присвоенную ими власть. Его было не трудно расположить к себе, потому что он отличался тщеславием, бесхарактерностью и честолюбием и не мог похвастаться особой храбростью. Поэтому, несмотря на горькие и оскорбительные объяснения между супругами, они предали забвению случившееся и обсудили сообща план бегства из Голируда.

Королевская чета казалась примирившейся. Может быть, Мария поверила клятвам Дарнлея, или, хотя сомневалась в его виновности, полагала только, что заговорщики воспользовались податливостью ее супруга, чтобы сделать его соучастником их заговора, во всяком случае, ее ненависть видела единственный путь к мщению в том, чтобы заручиться помощью Дарнлея. Марии это удалось вполне. Дарнлей сам обманул своих сообщников, уверив их, будто его супруга заболела от испуга и ей грозит опасность раньше времени разрешиться от бремени. Ввиду этого он советовал им изложить в особой грамоте все, что хотели потребовать от королевы, и ручался за то, что Мария подпишет этот документ, если удалят из дворца караулы. Заговорщики согласились на это и покинули Голируд, так как Дарнлей указал им, что в противном случае подписание грамоты королевой может считаться вынужденным. В ту же ночь Мария бежала с Дарнлеем и с капитаном своих гвардейцев Артуром Эрскином из Голируда, появилась в Дэнбаре и вместо того, чтобы подписать грамоту, составленную лэрдами, стала призывать к оружию дворянство в графствах.