Красная Страна

В Темпле при опасности ничего хорошего не проявлялось. Он чувствовал себя так же, как в Дагоске, во время осады. Тогда он потел в том вонючем госпитале, чертыхался, неумело возился с бинтами и рвал на новые бинты одежды мертвецов. Ночами напролёт передавал вёдра в свете пожаров, вода плескалась, и всё впустую. Всё сгорело. Он оплакивал каждую смерть. Рыдал от горя. Лил слёзы благодарности за то, что это убили не его. От страха, что будет следующим. Долгие месяцы в страхе, всегда в страхе. С тех пор он не переставал бояться.

Несколько наёмников собралось вокруг древнего старца, который рычал неясные оскорбления сквозь сжатые зубы, на языке, похожем на старый имперский, и яростно махал копьём, держа его обеими руками. Темпл быстро понял, что старик слеп. Кто-нибудь из наёмников подбегал, тыкал его оружием в спину и отскакивал, а когда он поворачивался, другой делал то же самое. Роба старика уже потемнела от крови.

– Может, надо их остановить? – пробормотал Темпл.

– Конечно, – сказал Коска. – Балагур?

Сержант одной большой рукой поймал под наконечником копьё слепого, другой вытащил из куртки тесак и одним эффективным движением рассёк его голову пополам, уронил тело на землю, а копьё со стуком отбросил в сторону.

– О, Боже, – пробормотал Темпл.

– У нас дел невпроворот! – крикнул Старик разочарованным наёмникам. – Найдите золото!

Темпл с трудом выпустил из рук рубашку и стал скрести голову, царапать её и вцепился в волосы. После Аверстока он пообещал себе, что никогда не будет снова просто стоять и смотреть на всё это. То же самое он пообещал себе и в Кадире. А до этого в Стирии. И вот он безропотно стоит здесь. И смотрит. Впрочем, сдерживать обещания у него всегда получалось плохо.

Нос Темпла чесался и свербел. Он тёр его ладонью, пока не потекла кровь, и тот снова зачесался. Он старался смотреть только в землю, но звуки заставляли коситься влажными глазами по сторонам. Оборачиваться на грохот, крики, смех и рёв, на хныканье, бульканье, всхлипы и визги. Через окна и двери он мельком замечал такое, что, как он знал, будет с ним до конца его дней. И Темпл снова опускал слезящиеся глаза и шептал себе под нос:

– О, Боже…

Как часто он шептал это во время осады? Повторял снова и снова, когда бежал через выжженные развалины Нижнего Города. Когда земля сотрясалась от басовитого грохота взрывного порошка, а Темпл перекатывал тела в поисках выживших – и когда он находил обожжённых, испуганных и умирающих людей, что он мог поделать? Темпл усвоил, что он не кудесник. О, Боже, о Боже. Помощь не пришла тогда. Помощь не придёт и сейчас.

– Давайте их сожжём? – спросил кривоногий стириец, подпрыгивая, как ребёнок, который хочет пойти поиграть. Он указывал на странные и прекрасные резные фигуры из древних стволов деревьев, отполированные годами до блеска.

Коска пожал плечами.

– Если хотите. Для чего, в конце концов, нужно дерево, как не для огня? – он смотрел, как наёмник поливает маслом ближайший ствол и достает трутницу. – Печальнее всего то, что меня это в любом случае уже не особо волнует. Это скучно.

Темпл вздрогнул, когда рядом с ним упал на землю голый мальчик. Живой или мёртвый, сложно было сказать.

– О, Боже, – прошептал он.

– Осторожно! – взревел Балагур, хмуро глядя на здания слева.

Коска, почти не сбиваясь в своих рассуждениях, смотрел, как от трупа с проломленным черепом растекается кровь.

– Я гляжу на вещи вроде этой и чувствую лишь… лёгкую опустошённость. Мой разум блуждает в мыслях о том, что будет на обед, или о постоянном зуде в ноге, или о том, где и когда мне в следующий раз отсосут. – Он начал рассеянно чесать свою шею, затем сдался. – Какой ужас, а, когда в скуку вгоняет такое? – Пламя весело взбиралось по боку ближайшей резной фигуры, а стириец-поджигатель радостно подскочил к следующей. – Жестокость, вероломство и расточительство, вот что я видел. Они меня совершенно опустошили. Я беспомощен. Вот почему ты мне нужен, Темпл. Ты должен быть моей совестью. Я хочу верить хоть во что-то!

Он хлопнул ладонью по плечу Темпла, и тот дёрнулся. Тут же услышал визг и повернулся, увидев, как старую женщину пинком сбросили с обрыва.

– О, Боже.

– Именно это я и имел в виду! – Коска снова хлопнул его по плечу. – Но если Бог есть, то почему все эти годы Он не поднял свою руку, и не остановил меня?

– Возможно, мы и есть Его рука, – проворчал Джубаир, который вышел из дверей, вытирая тряпкой кровь с меча. – Его пути неисповедимы.

Коска фыркнул.

– Шлюха под вуалью неисповедима. Пути Господни скорее… безумны.

Ароматный дым горящего дерева щекотал нос Темпла. Так же пахло в Дагоске, когда гурки наконец вломились в город. Пламя заливало дома в трущобах, заливало жителей трущоб, охваченные огнём люди бросались разрушенных причалов в море. Звуки битвы приближались. Остальные молились тихим шёпотом. Оранжевого отблески освещали лицо Кадии. Темпл, тянул его за рукав и говорил: «Вы должны уходить, они вот-вот придут», а старый священник тряс головой, улыбался, сжимая плечо Темпла, и отвечал: «Именно поэтому я должен остаться».