Красная Страна

– Вы имеете в виду, ограбим их.

Коска похлопал Темпла по руке.

– Юристы! Вы смотрите в самую суть!

– Должен быть способ лучше…

– Я искал его всю жизнь, и поиски привели меня сюда. Темпл, как тебе прекрасно известно, мы подписали контракт, и инквизитор Лорсен желает, чтобы мы исполнили свою часть сделки, не так ли, инквизитор?

– Я буду на этом настаивать, – проскрежетал Лорсен, ядовито глядя на Темпла.

– Если ты хотел избежать кровопролития, – сказал Коска, – то следовало высказаться заранее.

Юрист моргнул.

– Я и высказался.

Старик беспомощно всплеснул руками, указывая на наёмников, которые вооружались, садились на лошадей, пили и всячески готовились к насилию.

– Очевидно, не достаточно красноречиво. Сколько у нас людей, готовых для боя?

– Четыреста тридцать два, – тотчас сказал Балагур. В представлении Лорсена, у безшеего сержанта были две поразительные специализации: безмолвная угроза и числа. – Помимо шестидесяти четырех, которые предпочли не принимать участия в операции, одиннадцать человек дезертировали и пятеро заболели с тех пор, как мы вышли из Малковы.

Коска отмахнулся:

– Некоторая убыль неизбежна. Чем меньше нас, тем больше слава каждого, не так ли, Сворбрек?

Писатель – курьезная прихоть в этой операции – выглядел как угодно, только не убежденно.

– Э-э-э… наверное?

– Славу сложно посчитать, – сказал Балагур.

– Совершенно верно, – посетовал Коска. – Как и честь, и добродетель, и все прочие желанные непостижимости. Но чем нас меньше, тем доля добычи выше.

– Добычу можно посчитать.

– И взвесить, и почувствовать, и показать, – сказал капитан Брачио, мягко потирая свой вместительный живот.

– Из чего логически следует, – Коска завернул вощёные кончики усов, – что все существующие высокие идеалы не стоят и ломаного гроша.

Лорсен содрогнулся от сильнейшего омерзения.

– В таком мире я бы жить не смог.

Старик ухмыльнулся.

– И всё-таки вы здесь. Джубаир на месте?

– Скоро, – проворчал Брачио. – Ждём его сигнала.

Лорсен вдохнул сквозь сжатые зубы. Толпа безумцев, ждущих сигнала самого безумного.

***

– Ещё не поздно, – Суфин говорил тихо, чтобы не услышали остальные. – Мы можем остановить это.

– Зачем? – Джубаир обнажил меч и увидел страх в глазах Суфина, и почувствовал жалость и презрение к нему. Страх рождается из высокомерия. Из убеждения, что не всё совершается по воле Бога, а потому может быть изменено. Но ничего изменить нельзя. Джубаир принял это много лет назад. С тех пор он совершенно не ведал страха. – Это именно то, чего хочет Бог, – сказал он.

Большинство отказываются видеть правду. Суфин уставился на Джубаира, как на безумца.

– Зачем Богу захотелось бы наказывать невинных?

– О невинности не тебе судить. Как не дано человеку понять замысел Бога. Если Он хочет кого-то спасти, Ему нужно лишь отвести мой меч в сторону.

Суфин медленно покачал головой.

– Если это твой Бог, я в Него не верю.

– Что за Богом был бы Он, если бы твоя вера могла иметь хоть какое-либо значение? Или моя, или чья угодно? – Джубаир поднял клинок, и солнечный свет осветил длинное прямое лезвие, сверкая на множестве зарубок и засечек. – Не веруй в этот меч, но он всё равно тебя поразит. Он – Бог. И все мы идём Его путями, не взирая ни на что.

Суфин снова покачал маленькой головой, будто это могло всё изменить.

– Что за священник научил тебя такому?

– Я видел, каков мир, и сам рассудил, каким он должен быть. – Он оглянулся через плечо – в лесу собирались его люди, в доспехах, с оружием наготове, с нетерпением на лицах.

– Мы готовы атаковать?

– Я был там, – Суфин указал на Сквердил. – У них три констебля, и два из них идиоты. Вряд ли нужна решительная атака.

Действительно, укреплений было мало. Раньше город окружал забор из необструганных брёвен, но его частично снесли, чтобы дать городу расти. Крыша деревянной сторожевой башни покрылась мхом, и кто-то привязал верёвку для сушки белья к одной из её опор. Духов из этой страны давно выбили, и горожане, очевидно, не ожидали угрозы. Скоро они осознают свою ошибку.

Взгляд Джубаира скользнул по Суфину.

– Я устал от твоего брюзжания. Подавай сигнал.

У разведчика в глазах промелькнуло нежелание и горечь, но он подчинился – вытащил зеркало, и двинулся к краю леса, чтобы подать сигнал Коске и остальным. Правильно и сделал. Если бы он не подчинился, то Джубаир, скорее всего, убил бы его и был бы в своём праве.

Он закинул голову и улыбнулся голубому небу за чёрными ветвями и чёрными листьями. Он мог делать что угодно и это было правильно, потому что он по своему желанию стал марионеткой замысла Бога и тем самым освободился. Один он свободен, окружённый рабами. Достойнейший в Ближней Стране. Достойнейший в Земном Круге. Он не испытывал страха: Бог с ним.

Бог везде и всегда.

Разве может быть иначе?

***