Красная Страна

Сворбрек редко видел даже лёгкое насилие. Однажды диспут по поводу структуры повести между двумя его знакомыми писателями закончился весьма безобразно, но вряд ли это шло в сравнение с происходящим сейчас. Неожиданно обнаружив себя в центре сражения, Сворбрек почувствовал одновременно жар и холод. Очень страшно и очень волнующе. Он отворачивался от ужасного зрелища и в то же время страстно желал увидеть больше. В конце концов, разве не за этим он здесь? Чтобы своими глазами увидеть кровь, разврат и свирепость в наивысших проявлениях? Почуять вывалившиеся кишки и услышать звериные вопли? Чтобы он мог рассказывать, как сам видел всё это. Чтобы привнести в свою работу убедительность и достоверность. Чтобы сидеть потом в фешенебельных салонах Адуи и беспечно разглагольствовать о тёмной правде войны. Возможно, побуждения и не самые высокие, но определённо и не самые низменные. В конце концов, он не претендовал на звание достойнейшего человека во всём Земном Круге.

Всего лишь на звание лучшего писателя.

Коска выгрузился из седла, покряхтел, покрутил древними бёдрами, возвращая в них жизнь, а затем несколько чопорно направился к предполагаемому миротворцу в фартуке.

– Добрый день! Я Никомо Коска, капитан-генерал Отряда Милосердной Руки. – Он указал на четверых стирийцев, локти и палки которых вздымались и опускались, поскольку они продолжали избиение. – Вижу, вы уже познакомились с некоторыми из моих отважных соратников.

– Я Клай, – сказал толстяк. Его подбородок дрожал от страха. – Я тут владею лавкой…

– Лавкой? Великолепно! Можно нам посмотреть? – люди Брачио уже охапками вытаскивали товары под чутким руководством сержанта Балагура. Который, без сомнения, следил, чтобы воровство в Отряде оставалось в приемлемых пределах. Воровство вне Отряда, похоже, поощрялось в любых пределах. Сворбрек отложил карандаш. Ещё одна заметка об отсутствии героизма казалась избыточной.

– Берите всё, что нужно, – сказал Клай, демонстрируя покрытые мукой ладони. – Нет нужды в насилии. – Он замолчал, и тишину тут же нарушили звон разбитого стекла, треск дерева и хныканье человека на земле, которого изредка попинывали без особого энтузиазма. – Могу я спросить, зачем вы здесь?

Лорсен шагнул вперёд.

– Мы здесь, чтобы искоренить измену, господин Клай. Мы здесь, чтобы подавить восстание.

– Вы… из Инквизиции?

Лорсен не ответил, но тишина говорила сама за себя.

Клай сглотнул.

– Здесь нет восстания, уверяю вас. – Хотя Сворбрек почувствовал фальшь в его голосе. Нечто большее, чем понятная нервозность. – Мы не интересуемся политикой…

– Точно? – профессия Лорсена очевидно тоже требовала чутья на обман. – Закатай рукава!

– Что? – торговец попытался улыбнуться, надеясь, видимо, лёгкими движениями мясистых рук смягчить напряжённость, но Лорсен смягчаться не собирался. Он дёрнул пальцем, и двое крепких практиков в масках и капюшонах бросились вперёд.

– Раздеть его.

Клай попытался извернуться.

– Подождите…

Сворбрек вздрогнул, когда один из них бесшумно ударил торговца в живот, и тот сложился пополам. Второй сорвал его рукав и выкрутил голую руку. От запястья к локтю шла татуировка жирным текстом на Старом Языке. С годами надпись немного выцвела, но всё ещё оставалась чёткой.

Лорсен немного склонил голову и прочитал:

– «Свобода и правосудие». Благородные идеалы, с которыми все мы можем согласиться. Как они совмещаются с резнёй невинных граждан Союза, устроенной повстанцами в Ростоде?

Торговец только сейчас восстановил дыхание.

– Я никогда никого не убивал в своей жизни, клянусь! – его лицо покрылось потом. – Татуировка – глупость из молодости! Хотел произвести впечатление на женщину! Я не разговаривал с повстанцами двадцать лет!

– И ты думал, что здесь, за границами Союза, сможешь избежать расплаты за свои преступления? – Сворбрек раньше не видел улыбку Лорсена и предпочел бы её больше не видеть. – У Инквизиции его величества руки длиннее, чем ты можешь себе представить. И долгая память. Кто ещё в этой жалкой куче лачуг сочувствует повстанцам?

– Думаю, если они и не сочувствовали, когда мы прибыли, – услышал Сворбрек шёпот Темпла, – все будут, когда мы уедем.

– Ни один, – Клай тряхнул головой. – Никто не замышляет зла, и я меньше всех…

– Где в Ближней Стране найти повстанцев?

– Откуда мне знать? Я сказал бы, если б знал!

– Где главарь повстанцев Контус!

– Кто? – Вытаращил глаза торговец. – Я не знаю.

– Мы посмотрим, что ты знаешь. Уведите его внутрь. Принесите мои инструменты. Свободу я тебе обещать не могу, но, по крайней мере, правосудие здесь сегодня свершится.

Два практика утащили невезучего торговца в его лавку, которая была уже полностью разграблена. Лорсен прошествовал следом, и явно стремился приступить к своей работе с тем же нетерпением, с каким наёмники рвались к своей. Последний практик принёс в одной руке деревянный отполированный ящик с инструментами. Другой рукой он тихо закрыл дверь. Сворбрек сглотнул и решил отложить записную книжку. Он сомневался, что ему придётся сегодня что-то писать.