Красная строка. Коллективный сборник №2

Поскольку квартира, которую снимал Саша, находилась рядом с Пинакотеками, Верочка, изменив своим московским пристрастиям, много времени проводила в разглядывании картин, Дмитрий сходил с ней несколько раз в музей и загрустил. Он предпочитал прогулки по городу и пиво.

Верочка, по специальности модельер-конструктор, когда-то хорошо рисовала и живопись её всегда интересовала. Теперь же, увидев картины, знакомые с юности по репродукциям, она будто помолодела, былой интерес, желание рисовать оказалось так велико, что она купила себе блокнот, карандаши и стала делать зарисовки. Сначала очень робко, прикрывая страницы, потом всё смелее, смелее. После галереи Ленбаха, узнав нового, неведомого ей раньше Кандинского, купила акварельные краски, небольшой альбом и стала мечтать о работе маслом.

Видя увлечённость Веры живописью, Саша подыскал ей какие-то курсы, предложил даже остаться на время или, если она захочет, навсегда. Последнее он добавил, глядя на Верочку с такой мольбой, что Верочка вздрогнула, и подвески на её серёжках, затрепетали, переливаясь перламутровым блеском. Будто испугавшись чего-то, она бросила на Сашу взгляд полный благодарности и тут же, опустив ресницы, поспешно прошептала:

– Нет, нет, что ты! Дима без меня не сможет…

Время же бежало с сумасшедшей скоростью, и наступил день отъезда. Как всегда, спешили, опаздывали, нервничали.

– Ты ничего не забыла? Тапочки, тапочки мои положила? А бритву? – взволнованно спрашивал Дмитрий, маятником пересекая комнату.

– Кажется… нет… не знаю, – рассеянно отвечала Верочка, перебирая вещи в чемодане. – Что ты киснешь? Собирайся быстрее. Сейчас такси приедет…

Вечером Димин телефон ожил.

– Ну, вы как? Нормально добрались? Слушай Дим, дай-ка Веру.

– Вера, Вера, ты слышишь меня? Ты забыла краски, блокноты! Тебе их выслать? Вера!

Вера молчала. Отстранила трубку в сторону и тихо, почти беззвучно нажала на красный кружок.

На следующий день на работе, только пришла, со всех сторон: «Вера Павловна, Вера Павловна…» Кому договор подписать, кому нитки со склада принести, кому помочь с выкройкой… И всё это – беготня по лестнице. А так как в клиентах иногда бывают люди знатные, чтобы перед ними не быть в замухрышках, на каблуках. Сколько раз Верочка спотыкалась на этих ступеньках, трапом вверх-вниз. А после отпуска, всё ещё пребывая в картинно-сказочном мире, спускаясь по лестнице, почувствовала, как у неё закружилась голова. Скатилась по ступенькам, ударилась головой. Казалось бы, всего-то второй этаж, всего-то двадцать ступенек. Но ни больница, ни операция не помогли.

А Дмитрий продолжает поединок с природой. Навёз на участок плодородной земли и всё свободное время возделывает свой «евросад». Прикупил себе соседний участок, сначала один, потом ещё.

– У меня будет сад, как в Мюнхене, – твердит он. – Сад имени Веры.

Тюльпаны, ирисы, розы. Но больше всего ему удаются грядки с морковкой, которую он выращивает по особой технологии, подсмотренной в Германии.

Ему нередко помогает соседка. Ей очень нравится копать лёгкой, почти невесомой титановой лопатой с такой удобной пластиковой ручкой.

Деловые бумаги

Тяжело вздыхая, Анастасия Олеговна поднялась с табурета. Ограниченное пространство прихожей, сдавливая грудную клетку, словно натянутая пружина, выбрасывало её из квартиры. Рюкзак собрала ещё с вечера. Сейчас же, надев темно-красный спортивный костюм, лыжные ботинки, вязанную спортивную шапку и аккуратненькую тёмно-синенькую курточку, подняла с пола рюкзак, продела руки в лямки, взяла лыжи. Всё – как много-много раз в жизни, собираясь на очередную прогулку. Когда-то, проживая в центре города, чтобы добраться до лыжни, приходилось ехать на метро, электричке или ещё каком-нибудь транспорте. Теперь же лесопарк, который она именовала лесом, располагался почти у порога, что было очень кстати, так как сил на длинные путешествия почти не осталось.

Для намеченного ритуального действа она выбрала один из предпраздничных дней, когда трудовой народ парится над повседневным или носится по городу в поисках запредельного, а, следовательно, никто не помешает. Зайдя в глубину леса, нашла облюбованную уже давно полянку. Небольшую, уютную, окутанную прозрачным кустарником и дремавшими соснами. Ставь палатку и живи. Но палатки в доме Анастасии Олеговны давно не было. Странно, что сохранился списанный из вялотекущей жизни за свой бомжеватый вид рюкзак. Конечно, Анастасии Олеговне больше нравился её почти новый рюкзачок из светлой натуральной кожи, но, как оказалось, его вместительности не хватило, пришлось воспользоваться старым, которому сегодня предстояло сослужить государеву службу…

Когда хозяйка фирмы, в которой работала Анастасия Олеговна, Инесса Валентиновна, надменная дама (пятьдесят плюс) отдала приказание сжечь все бумаги, Анастасия Олеговна, обведя взглядом шкафы, расставленные вдоль стен, с трудом сдержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Однако удержалась и лишь удивлённо округлила глаза, опустила уголки губ.

– А кто же, если не вы? Вы писали, вам и жечь.