Красная строка

Встреча с Такуто прошла, как всегда, мирно и доброжелательно. Этот седой старец с редкими седыми волосами, жидкой бородкой и выцветшими глазами был тем не менее весьма колоритен в своей простоте и напоминал изображение с древних японских гравюр. Такуто уже более двадцати лет возглавлял Северо-восточный институт, но на деле в последние годы основными вопросами ведал Акио: Такуто был слишком стар, чтобы поддерживать эту структуру на плаву, но из уважения к его возрасту и заслугам за ним сохраняли пост директора, и все находили это вполне естественным.

Мы обсудили с Такуто некоторые вопросы региональной интеграции, и он в который раз поделился со мной своим убеждением, что Япония должна присоединиться к Туманганскому проекту и войти в семью народов Северо-Восточной Азии. «Многие представители бизнеса поддерживают такое направление, – говорил Такуто, щуря свои и без того узкие глаза. – Но вы знаете: у политиков все гораздо сложнее, от них трудно добиться конкретных решений».

И, как во времена незабвенного Ивана Гончарова, мы обменивались заверениями в глубочайшем почтении, подарками и планами на дальнейшее расширение сотрудничества.

«Сколько же еще лет или столетий должно пройти, чтобы русские и японцы стали действительно добрыми, открытыми соседями?» – думала я, выходя из кабинета Такуто и продвигаясь сквозь лабиринты, образованные перегородками большого офиса. Меня сопровождали любопытные взгляды японских сотрудников, не часто видящих русского человека.

* * *

После выступления на конференции я решила немного пройтись по округе, втайне надеясь, что непосредственное знакомство с городом произведет на меня более благоприятное впечатление, чем вид из окна. День стоял хмурый, серые тучи беспросветно заволокли небо. Я решила пройтись вдоль реки. За час, пока длилась моя прогулка, мне повстречались лишь двое прохожих – Ниигата явно была не самым оживленным городом.

Набережная, плавно изгибаясь, повторяла течение Шинано. Река была узкой, спокойной и мутной, такой же безжизненной, как и сам город. Небольшие суда, стоящие на приколе, казались брошенными здесь навеки; трудно было представить себе шум и смех на их палубах, оживленное движение на водной глади. Да и дома, дворы вокруг – все было обыденно, скучно, пустынно.

Вскоре стал накрапывать мелкий, нудный дождик, который в сочетании с сырым ветром заставил меня спешно завершить мою краткую прогулку. Возвращаясь, я с грустью смотрела на башню нашей гостиницы, которая высилась над городом, словно каменный столб в пустыне, неизвестно, как и зачем сюда принесенный.

На обратном пути я заглянула на выставку, развернутую на одном из этажей нашей гостиницы. Японцы, как ценители прекрасного, не используют под деловые цели все свободное пространство до последнего сантиметра – всегда найдется уголок, где можно полюбоваться икебаной или золотыми рыбками, или еще какими-нибудь изысками. А здесь аж целый этаж отводился под художественную галерею!

Но сама экспозиция, честно говоря, не захватила меня – современный японский плакат казался более эпатажным, нежели талантливым. Минуя шумные группы детворы, я довольно быстро прошла сквозь залы, лишь однажды задержавшись у двух плакатов, изображавших в метафорическом стиле последствия ядерного удара. На одном была надпись «No Nagasaki», на другом – «No Hiroshima». Я молча постояла перед ними, и мне подумалось, что здесь уместны были бы и другие плакаты: «No Nanjing»[8], «No Tsushima»[9]. Что знают о этом японские школьники?

* * *

После конференции Такуто и Акио пригласили меня и еще двух русских коллег в ресторан. За ужином к нам присоединился Хироши, друг Такуто, – невысокий худощавый мужчина лет шестидесяти.

Вечер прошел за приятной беседой, плавно лившейся, подобно струйкам воды в маленьком искусственном фонтанчике в зале. Не считая утомительной необходимости снимать обувь перед входом в ресторан и сидеть потом весь вечер на корточках за низким столом, все остальное было достойно восхищения. Рестораны Ниигаты славятся не только своими изысканными рыбными блюдами и морепродуктами, но и особым видом саке – рисовой водки, которая считается лучшей в Японии. Желтый хризантемовый чай тоже не мог оставить равнодушным.

– Везет, однако вашим детям, – заметила я в разговоре с Акио. – Они с детства могут питаться такой здоровой пищей, как морская рыба и морепродукты!

– Молодежь к ним равнодушна, – ответил смущенно Акио. – У них более популярны биг-маки.

– Какой ужас! – воскликнула я. – «Макдоналдс» в Москве – еще куда ни шло, но в Ниигате!

После долгой трапезы в ресторане приятно было оказаться на улице, на свежем воздухе – несмотря на прохладу и моросящий дождик.