Красное каление. Роман. Том первый. Волчье время

– Жалко мне, что я тебя тогда сразу… не шлепнул, сволочь! Но раз так уж вышло…, что я тебе, вроде как, хучь и против своей воли, жизню спас, то и ты уж, сделай же ты мне… одолжение, вашбродь. Об одном прошу: вели ты меня сразу пристрелить, без мук, я на том свете благодарить тебя буду… Христом – богом прошу. Сделай?!

В сыром и холодном подвале контрразведки две небольшие колыхающиеся свечки едва выхватывали из мрака лица и темные фигуры. Громадные косые тени, ложась на тусклые кирпичные стены, повторяя едва заметные движения людей, метались, как демоны в аду. Крестинский усмехнулся:

-Так ты ж, Гриша, в Бога не веришь…Священника в Великокняжеской перед Рождеством Христовым не ты ли расстрелял? Того, что тебе свой крест золотой почему-то отдавать не захотел…Да и предал тебя, лихоимца, анафеме… Люди мне сказали. Ты женат, дети малые у тебя есть?

Остапенко насупился и побледнел. Невольно сделав шаг в сторону Владимира, и, видимо, позабыв, что прикован за ногу, он чуть не упал, вызвав дружный смех конвойных казаков. Его голос дрогнул:

-Што тебе до моих детей? А?! Ты их теперя, што –ли,  кормить будешь, сироток?– и  неожиданно всхлипнул и сочно зашмыгал  носом.

-Ну почему же я. Ведь можно сделать и так, что ты и сам их прокормишь, Григорий. Надо только не быть дурачком, за которого тебя принимали все твои красноармейские дружки, и все будет хорошо…для тебя. Ты меня понимаешь? Мы ведь тоже, не лыком шиты, Гриня, а? Так тебя в твоем родном хуторке, близ разъезда Целины, с детства все и называли, или я ошибаюсь? Так, так…Мы все про тебя знаем. Кстати, женушка твоя, Александра Васильевна, тебе кланяется, ждет тебя домой, ясного сокола, уж и не дождется…Старый твой отец, Панкрат Кузьмич тоже тебя ждет, но грозится сперва выпороть, как сукина сына…Дочка трех лет, да сынок- годовичок…

  -Хитрые вы, с-суки… Все – то знаете…– Остапенко тяжело вздохнул и  опустился на каменный пол. Казак двинулся, было, к нему, но Владимир жестом остановил его.Он сделал едва заметный знак пальцами и все трое казаков стали быстро подниматься наверх, оглушительно скрипя давно не знавшими гуталина сапогами.Оставшись со своим пленником наедине, Крестинский отчего-то понизил голос:

  -Ну, ну…Мы ведь, Гриня, как- никак, а контрразведка  армии, смекаешь, голубь, куда ты попал? Мы еще и не то знаем…Вот, к примеру, когда зашли вы перед самым Светлым Христовым Воскресением, Пасхой, аккурат, в страстную пятницу, с товарищем Гавриловым и некоторыми  другими товарищами на Пешванов  хутор, вроде, просто –заночевать да подхарчиться, ну, дело ведь простое,  житейское! И увидали там молодку. Ай, красивая  была девка, царствие ей небесное…Да и снасильничали в сарае ее, а? А потом придушили, да в колодец…За этот «подвиг», Григорий, тебе и от нас, и от большевиков, награда одна выходит –петля да береза!

Гришка сидел, понуро опустив вздрагивающие плечи. Он уже смекнул, к чему клонит подполковник. Ему хотелось одного –поскорей умереть, но в голову упорно лезли, как черти из ада, разные нехорошие думки. И в первый раз, после того, как ушли они всем полком с фронта, радуясь наступившей свободе, закралось в душу сомнение, что все это –зря! И вспомнились ему вдруг слова одного древнего дедка, под самогон говорившего ему, Гришке,  однажды так: генералы будут генералить, хоть белые, хоть красные, во все времена, а с тебя, мужика, хомут никакая власть никогда не снимет!Што те три шкуры драли, што энти… Да и белые теперь так поперли, что…А у них в частях –разброд, бардак да дезертирство… Аж тошно.

Крестинский, мельком взглянув на часы, бодро поднялся. Встряхнув, поднял за шиворот конвойный казак и Остапенка.

-Вечером опять приду. А ты думай, Гриня, думай. Если послушаешься меня, устрою тебе небольшой экзамен –и дам неделю-две отпуска, а то ведь так и засохнет твоя супруга-то… Кой-какие подарки ей отвезешь. Ну, а потом- в бой! Доброе имя свое, Григорий, возвращать будешь. Да, куда ты дел мои часы, я ведь тебе их на время тогда, зимой, одолжил? Верни при случае, будь любезен! Это подарок. А сапоги носи уж, у меня еще есть. Матрац, подушку и обед в камеру! –приказал Владимир, повернувшись к невесть откуда взявшемуся охраннику, и стал осторожно подниматься по разбитым ступеням наверх.

                Глава  четвертая

    Решение Командующего Кавказской армии на наступление в Царицынском направлении, предложенное оперативным отделом Главного штаба, после доработок, было подписано генерал-лейтенантом Врангелем поздним вечером после многократных обсуждений и, порой острых, споров и дискуссий. Противник после разгрома под Великокняжеской и удачного рейда по его тылам корпуса Улагая, был настолько рассеян и дезорганизован, что разведка, в том числе и воздушная, часто давала весьма противоречивые сведения о местонахождении его крупных частей. Действия войск предполагали отсутствие в полосе наступления прочной фронтальной обороны красных вплоть до станции Котельниково.