Красное каление. Роман. Том первый. Волчье время

-Господа офицеры, -вошедший в отдел генерал Романовский обвел усталыми глазами присутствующих, -решение подписано, правда, с небольшими оговорками. Завтра в девять ноль-ноль прошу быть у меня на итоговом совещании. Кроме подполковника Крестинского, никого больше не держу, до завтра, господа!

Когда высокая белая дверь бесшумно закрылась за вышедшими офицерами, Романовский жестом пригласил Владимира сесть, устало опустился в кресло и сам, расстегнув верхнюю пуговицу кителя.  Большие настенные часы пробили десять вечера.

-Решение, подготовленное нами, и Деникину, и Врангелю, похоже, понравилось…Тут они были, как никогда, единодушны. Меня сегодня поразило другое, Владимир Алексеевич, -Романовский, неожиданно бодро поднявшись, подошел к окну. Оно было распахнуто и из темноты в натянутую сетку упорно бились, стремясь на свет, ночные бабочки. Генерал с шумом закрыл створку, запер на защелку:

-Третий этаж, а в этих высоких комнатах такая  аккустика, что все разговоры прекрасно слышны внизу. Иному  красному агенту не стоит и внедряться в наши ряды, можно просто …прикинуться часовым под окнами, и он все будет знать! Шутка-с ! Но с долей правды, дорогой подполковник. Так вот. Можете себе представить, но еще не взяв ни Царицын, ни Луганск, ни Воронеж и ни Харьков, то есть не обеспечив даже фланги для наступления на Москву, наши генералы уж схватились в бескомпромиссной схватке за то, кто первым въедет в красную столицу, так сказать, на белом коне! Станет во веки веков спасителем Отечества! Делят  шкуру неубитого медведя!

-Как бы не вышло, что пошли за шерстью, а вернулись стрижены…-Крестинский горько  усмехнулся.

– Вот-вот! Теперь к делу. Как дела у нашей контрразведки, Владимир Алексеич? Что за гусей Вы вчера выхватили у трибунала из-под носа? И, будьте любезны, расскажите, что за история с ними. Да, сидите, сидите, я вот  тоже…, присяду. Целый день, знаете, на ногах, как тот учитель географии, с указкой перед картой.

  -Эти двое, -начал, глубоко вздохнув Крестинский, -мои старые знакомые. Дело в том, что они меня в декабре прошлого года захватили и… казнили.

  -Вот! Вот они-  люди русские, православные! Они его казнили, он чудом спасается, и, при случае, спасает их самих от неминуемой казни, замечу, от совершенно справедливой казни! – Романовский иронично заулыбался, возвысив голос – убейте меня, подполковник, ничего не понимаю! Вы что – толстовец? Не томите же, ради Бога, рассказывайте.

  Владимир, коротко рассказав о своем бегстве из Москвы, захвате его красным разъездом, изуверской казни и невероятном спасении, коим он обязан своей невесте, перешел, щядя чертовски уставшего за день генерала,  вскоре к главному:

-Работая в Генштабе большевиков, я, совершенно однозначно понял, что в военном руководстве противника сложились два, совершенно противоположных, взгляда, два непримиримых лагеря, готовых разорвать друг друга, между которыми пока стоит тяжелобольной Ленин. С одной стороны- Наркомвоенмор Троцкий, поддерживающий умных, способных военных, в том числе и из бывших наших офицеров. С другой стороны- честолюбивый, хитрый, совершенно не доверяющий военспецам,  Сталин, который благоволит  жестоким и энергичным , умеющим подлизаться, но не привыкшим думать, командирам, выходцам, как правило, из самых низов. В составе войск Южного фронта, как и везде, имеются представители и того лагеря, и другого. И между ними идет такая же борьба, только менее прикрытая. Конкретно: бывший полковник Егоров, прапорщик Тухачевский, комдив Думенко- эти серьезные противники для нас, способные командиры, поддерживаются Троцким. И, напротив, смелые, безжалостные, но тупоголовые Буденный и Ворошилов- это протеже Сталина, его выдвиженцы. Но, тот же Думенко, терпеть не может в войсках комиссаров, считая их бездельниками, из-за чего впал в немилость и у Троцкого.

-Да… Доставил немало хлопот, чуть не сорвав операцию под Великокняжеской своим энергичным ударом этот Думенко! И ведь как точно вычислил самое слабое звено в нашем построении! Кстати, Вы заметили, подполковник, что красные близки к созданию таких же конных корпусов, как и у нас корпуса Улагая и Покровского? Как мобильных соединений для глубокого охвата с флангов?

-Что тут удивительного, война на широком театре военных действий, где нет сплошной линии обороны, рано или поздно заставит это сделать. Кстати, на  этом у противника настаивают, как раз Егоров и Думенко. А Троцкий кавалерии не верит, или боится ее, не знаю. Сталин, напротив, за, но под командой своих  выдвиженцев.