Красные партизаны на востоке России 1918–1922. Девиации, анархия и террор

Однако в начале ноября помощник уполномоченного Секретного отдела ВЧК И. А. Львов-Иванов (бывший мамонтовский начдив, до переезда в Москву возглавлявший Каменское политбюро АлтгубЧК) сообщал начальнику отдела Т. П. Самсонову, что все подозреваемые – известные вожди, командовавшие крупными отрядами и очень авторитетные в Каменском уезде, особенно в тех селах, чьи жители – бывшие партизаны и где «спрятано оружия на целую армию». Львов настаивал на более жесткой изоляции партизан от родных мест, упирая также на особую опасность их больших «умственных способностей» и организаторской инициативы. В результате ВЧК постановила всех обвиняемых освободить с запрещением возвращаться в Сибирь[2620].

Самостийный председатель Горно-Алтайского ревкома партизан В. И. Плетнёв в 1920 году нередко игнорировал распоряжения вышестоящих инстанций, резко критиковал каждое действие барнаульских «главков», называл их примазавшимися, предающими революцию. Порой он добавлял, что недалеко то время, когда партизанам «придется снова браться за оружие»[2621]. В сентябре 1920 года Плетнёв в пьяном виде требовал «уничтожить союз РКСМ и всех перестрелять… [ибо комсомольцы] делают в народе волнение и смущение», а в октябре силой добился от начальника уездной милиции освобождения председателя сельревкома и милиционера, арестованных по обвинениям в убийстве, грабежах, хулиганстве и должностных преступлениях[2622].

В итоге Плетнёв и все остальные члены ревкома, составлявшие команду «авторитета» (бывший комполка 1‐й Горной дивизии В. М. Лыжин, братья В. С., И. С. и Н. С. Зыряновы, а также еще пять партизан), в 1921 году были арестованы чекистами и обвинены в заговоре – за якобы связь с повстанцами подъесаула А. П. Кайгородова – и срыве сбора продразверстки. Просидев сначала месяц в тюрьме Горно-Алтайска, а затем три месяца в Омской тюрьме, они были освобождены[2623] с прекращением этого надуманного дела. Реальные злоупотребления властью, практиковавшиеся Плетнёвым и ему подобными, интересовали сибирских «центровиков» гораздо меньше.

По указанию Семипалатинского губкома РКП(б) в начале 1921 года был арестован член Бухтарминского уездного ревкома Ф. Д. Толстоухов, «пользовавшийся среди крестьянской бедноты огромным авторитетом за свое партизанское прошлое». Являясь кандидатом в члены РКП(б), Толстоухов подчинил себе лично сельские комячейки уезда, которые в конце 1920 года, в частности, отказались выполнять приказ губвоенкомата о разоружении[2624], заявив: «Оружие никому не сдадим, трудно было его получить, а отдать обратно никому не отдадим»[2625].

Партизаны в армии то и дело проявляли недовольство, и власти внимательно отслеживали все инциденты, особенно частые в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Трехдневная чекистская сводка 23 мая 1921 года информировала верхушку ДВР о брожении в смешанных частях, образованных из партизан и семёновцев: «В ст[анице] Кокуй Сретенского района подготавливалось восстание. Состав войск там белый, в него в последнее время влито до 200 партизан»[2626]. Как сообщал Особый отдел Восточно-Сибирского военокруга, в Урянхае, в селе Знаменка, в начале февраля 1922 года возникло некое «партизанское брожение», а 18 февраля поступили сведения о его ликвидации путем ареста до 30 человек и добавлялось: «Чтобы выяснить причины брожения, посылаем туда чекиста»[2627].

Однако, с другой стороны, захваченные, по выражению красных идеологов, «мелкобуржуазной стихией» партизаны все же оставались верными союзниками большевиков в борьбе с «белогвардейской нечистью», «буржуями» и всяческими «гадами», причем были еще более радикальны и беспощадны, чем большевики. Коммунистические правители сдерживали партизан в их террористических проявлениях, когда считали это нужным. А всех сравнительно лояльных активно приглашали в ряды РКП(б). Партизан, не испытывавших вражды к большевикам, власти усиленно принимали в партию, в том числе роговцев, тряпицынцев и прочих скомпрометированных разнузданным бандитизмом. Комячейкам в селах де-факто разрешалось иметь оружие для самообороны и арестов «врагов»; в результате понимание, что членство в партии дает административную власть и высокую степень безнаказанности, пришло к экс-повстанцам очень быстро.