Красные

«Причин ареста я не знал», — указывал Богданов в своих дневниковых записях в тюрьме. Сначала он думал, что его «взяли» в связи с созданием кружка «физиологического коллективизма». Тем более что и у другого «коллективиста» — доктора Малолеткова — чекисты тоже провели обыск и оставили на квартире засаду. Но оказалось, что дело гораздо серьезнее.

Богданова обвинили в связях с группой «Рабочая правда» — одним из оппозиционных течений в РКП(б). Таких течений в 20-е годы было немало — «рабочая оппозиция», «рабочая группа», позже «левая оппозиция», «новая оппозиция». «Рабочая правда» возникла весной (по другим данным — осенью) 1921 года. Она выступала за создание новой «революционной рабочей партии», считая, что руководство РКП(б) перерождается, НЭП только обострил в СССР классовые противоречия и ведет к реставрации буржуазных порядков и что никакого социализма в СССР нет.

Группа нелегально выпустила брошюру, два номера одноименного журнала, обращения «Ко всему революционному пролетариату России», «К революционным организациям и социалистическим партиям всех стран». В этих публикациях она указывала, что «пора… организовать отпор наступающему и все более наступающему капиталу», что «рабочий класс влачит жалкое существование, в то время как новая буржуазия (то есть ответственные работники, директора заводов, руководители трестов, председатели исполкомов и т. д.) и нэпманы роскошествуют и восстановляют в нашей памяти картину жизни буржуазии всех времен» и что «пропасть между РКП и рабочим классом все больше углубляется, и этот факт нельзя затушевать никакими резолюциями и постановлениями коммунистических съездов, конференций». Некоторые из этих документов были опубликованы и в эмигрантской меньшевистской печати. Входили в группу в основном молодые (самой старшей из них было 28 лет) люди — студенты, научные работники, рабфаковцы, рабочие.

Казалось бы, какое отношение к этому делу имеет Богданов? Но, по мнению чекистов, — самое прямое. «Члены этой группы, — утверждала «Правда» 30 декабря 1923 года, — отнюдь не скрывают теперь, что они расходятся с РКП не только в оценке характера Октябрьской революции и роли в ней РКП, но расходятся также с материализмом Маркса в ряде вопросов; материализму Карла Маркса они противопоставляют идеологию А. Богданова, которого они считают своей теоретической опорой». А на допросах (они начались 13 сентября) следователи пытались доказать, что Богданов ответствен за «Рабочую правду». Он возражал: в таком случае Маркс несет ответственность за меньшевизм или за Троцкого.

Допрашивали Богданова известные чекисты Яков Агранов[61] и Александр Славатинский[62]. Их главный аргумент в обвинении Богданова сводился к тому, что некоторые документы «Рабочей правды» были составлены из фрагментов его работ. В архивах сохранились письменные ответы Богданова на обвинения. Это — объемные и пространные документы, полуманифесты, полуаналитические записки. Он все отрицал. Назвав тексты «Рабочей правды» «произведениями людей молодых и незрелых», Богданов спрашивал чекистов: неужто он бы мог так плохо написать? «Какой самовлюбленный идиот стал бы цитировать себя самого так много и в таких обычных своих терминах, как они цитируют меня?» — возмущался он (тут, впрочем, Богданов ошибался — такие люди еще найдутся). «Идеи не мои, моя только терминология», — заявлял Богданов. Даже псевдоним автора одной из статей «Леонид» взят, по его мнению, потому, что так звали главного героя в «Красной звезде».

Но почему же члены «Рабочей правды» обратились именно к его работам? Он дает весьма любопытное объяснение. Во-первых, причина в той травле, которую вели против него последние три года. Поэтому его работы и начали читать «элементы брожения, недовольные ходом вещей» среди молодежи. А во-вторых… Во-вторых, эта самая недовольная молодежь решила им «пожертвовать» — его же все равно травят и добьют, так сделаем «для нашего дела такого мученика, хочет он или не хочет».

«Одинокий работник науки… — писал Богданов, — оказался между молотом и наковальней: одни давно стремятся добить его как ненавистного мыслителя, другие — не прочь подставить его под удары, потому что им это далеко не вредно… Но будет великой несправедливостью, которую заклеймит суд истории, если оба эти плана удадутся».

«Я вышел из тюрьмы больным»

Допросы вскоре прекратились, но Богданова продолжали держать в тюрьме. 27 сентября он написал заявление на имя председателя ГПУ Дзержинского, потребовав встречи с ним («с просьбой допросить меня лично [здесь и ниже выделено автором. — Е. М.]» — писал Богданов). В нем он привел еще один аргумент, который, как ему казалось, мог свидетельствовать в его пользу. Идеи пролетарской культуры, «всеобщей организационной науки» и «физиологического коллективизма», писал Богданов, «для меня они — все». «И этим рисковать, этим жертвовать ради какого-то маленького подполья?» — спрашивал он.