Красные

Однако операция Красина по каким-то причинам не состоялась. Вскоре он уехал лечиться за границу, потом к месту своей новой службы в Лондон и умер там в ноябре 1926 года.

Сторонники «физиологического коллективизма» испытывали и трудности. Прежде всего материальные. Эксперименты проводились за счет их личных средств и в основном — за счет средств самого Богданова. Сохранились проведенные им расчеты на 1924–1925 годы. Расходы составили в общей сложности 2380 рублей. Деньги ушли, в частности, «на покупку и выписку книг и журналов, зарплату врачам, аренду помещений для операций», приобретение оборудования: «французские аппараты, резиновые трубки, разбитые колбы, пробки резиновые… точка и заточка игл, цитрат натрия, парафин, химикаты, физиологический раствор и др.».

Получается, что в месяц Богданов тратил на опыты в среднем около 200 рублей. Сумма по тем временам очень даже солидная. Чтобы понять это, можно, к примеру, процитировать «Обзор политического состояния СССР за декабрь 1925», подготовленный ОГПУ и направленный Сталину в январе 1926 года. В разделе «Недовольство тарификацией» говорится: «Недовольство тарификацией по-прежнему остается важнейшей причиной конфликтов (особенно на крупнейших заводах ГОМЗы, Ленмаштреста и др.), охватывает почти исключительно квалифицированных рабочих, стремящихся к дальнейшему повышению зарплаты. В ряде случаев уровень зарплаты рабочих этих групп весьма высок. Так, например, на «Красном путиловце» кузнецы, вырабатывающие 120 руб[лей] (средний заработок цеха 80 руб[лей]), требуют дальнейшего повышения зарплаты. Наряду с этим отмечается сильное отставание зарплаты малоквалифицированных рабочих, зарабатывающих иногда 20 руб[лей] (Самарский трубзавод, ярославский машиностроительный завод «Пролетарская свобода» и Катавский завод на Урале)». Ну и еще один пример: оклад экономиста-консультанта Главного секретариата наркома внешней и внутренней торговли СССР составлял 192 рубля. Сам же Богданов как член Социалистической (потом — Коммунистической) академии получал 120 рублей в месяц. Основным источником финансирования экспериментов по переливанию крови были гонорары Богданова за переиздание его книг — прежде всего за «Красную звезду».

При этом ему приходилось думать не только об опытах, но и о том, как содержать близких людей. Сын Богданова от Анфусы Смирновой, как уже говорилось, воспитывался Лидией Павловой, подругой его матери, и жил с ней отдельно. Богданов им всячески помогал, хотя был против того, чтобы сын жил с ним. «Во-первых, ты будешь мешать мне работать, а во-вторых, я буду подавлять тебя, и рядом со мной ты не сможешь независимо развиваться», — говорил он ему.

Были еще живы и родители Богданова (отец умер в 1923 году), поэтому ему пришлось зарабатывать на жизнь лекциями, «литературным трудом» и т. д.

Более обоснованные выводы о пользе обменных переливаний требовали более масштабных исследований и более масштабного финансирования. Возможностей самого Богданова и его единомышленников для этого уже было явно недостаточно. Желательно было поставить эксперименты на «государственную основу».

«В практике клиник и больших госпиталей Запада переливание стало вполне обычным средством, — писал Богданов. — Наша страна, долгие годы отрезанная войной и блокадой от научной жизни Запада, совершенно отстала в этом отношении. Между тем потребность в новом методе у нас, конечно, ничуть не меньше, чем там. Мы уже не говорим о том, какой преступной небрежностью было бы, в случае, если бы разразилась угрожающая нам теперь война, допустить, чтобы наши противники имели перед нами преимущество в этом драгоценном способе спасать истекающих кровью или отравленных газами бойцов и ускорить выздоровление истощенных ранами или болезнями».

Но и повседневная жизнь, по словам Богданова, «трудовая, производственная армия» нуждается в «таком же могущественном средстве», которым, как он был уверен, можно лечить травмы и тяжелые заболевания. По мнению Богданова, необходимо специальное учреждение, «чтобы ликвидировать эту отсталость [от Запада] и ускорить внедрение в практику медицинских учреждений всех уровней метод переливания крови».

На эту тему Богданов написал несколько записок в ЦК и наркому здравоохранения Николаю Семашко. В декабре 1925 года у него в квартире раздался телефонный звонок. Звонили из Кремля.

«Тов. Сталин предложил мне…»

На другом конце «у аппарата» находился Сталин. Он предложил Богданову приехать для важного разговора. Вскоре на специально посланном за ним автомобиле он отправился в Кремль. Об этом разговоре со Сталиным не сохранилось, по-видимому, никаких документальных источников. О том, как он проходил, известно только со слов самого Богданова, рассказавшего об этом своей жене. Так этот рассказ и остался «достоянием» семьи Богданова и его потомков. Автору его передали внучка Богданова Наталья Смирнова и ее муж Владимир Клебанер.