Красный браслет

– По факту – да. Но аппаратура позволяет их телам функционировать, как живым. Не думайте, в их смерти нет ничего криминального, – вдруг спохватилась она. – Все эти женщины погибли от травм головы, не опознаны и не востребованы. В противном случае Институт передал бы тела родственникам. У нас вообще-то стараются действовать по закону. Сейчас тела снова готовят… понимаете?

– Я думал, первенцы появляются на свет иначе, что давно изобрели какое-то искусственное чрево, что ли, – пробормотал Эдуард.

На женщин он больше старался не смотреть. Его мутило от запаха тлена, а может, запах только чудился. Верена, поняв состояние Эдика, взяла его за руку, вывела из страшной палаты и только потом ответила:

– Искусственное чрево создавали много десятилетий, и дальше всех продвинулись именно в Институте. Но все равно это оказалось почти нерешаемой задачей: очень трудно создать искусственную плаценту, наладить гормональный и питательный обмен с плодом. Все прежние первенцы сперва прошли через такое. – Она кивком указала на дверь. – Через десять недель плод извлекали, изучали, то есть выясняли, подвергся ли он нужным мутациям. Если нет – безжалостно утилизировали, и все начиналось по новой. Прошедших проверку доращивали в кувезах. И только последнее поколение первенцев вырастили полностью в искусственном чреве, от начала и до конца. И вы в курсе, Эдуард, что произошло. Они стали монстрами.

– Но я думал…

– Что их и создавали такими? Нет, в остальном с ними работали почти по тому же протоколу, что и с прежними. Не сразу стало очевидно, насколько они опасны. Похоже, сама природа решила преподнести людям урок за пренебрежение ее законами. Мы надеялись, что эта черная страница нашей деятельности осталась позади. Но нет. Прайд выделил баснословную сумму, чтобы эксперименты продолжились. Он требует, чтобы работа велась по двум направлениям: одну группу первенцев выращивали по старому образцу и параллельно другую – по новому.

– Зачем ему это? У него и так в распоряжении две группы ребят. Чудо перестает быть чудом, когда чудесного слишком много.

Верена помолчала. Неяркий свет делал ее лицо совсем юным, растерянным и очень грустным.

– Видимо, он не получил то, что хотел. Или получил, но не уверен, что сможет это сохранить. До нас дошли слухи, что один малыш из новой партии пока так и не обнаружен. Еще сложнее со старшими.

– А что с ними? – перепугался Редкий.

– Давайте сядем. Не нужно привлекать внимание охраны, в красном отделении редко кто появляется в это время.

Они прошли в холл с имитацией окон, с просторными диванами, шкафами непонятного назначения и несколькими тренажерами, вероятно для разминки персонала. Сели рядом на диване, и Эдик догадался, почему так они привлекут меньше внимания охраны. В конце концов, и у докторов должна быть личная жизнь.

– Вам уже приходилось сталкиваться с необъяснимыми смертями людей, случайно или намеренно оказавшихся рядом с первенцами? В ситуации, которая могла бы показаться детям опасной? – спросила Верена.

Эдик поежился:

– Еще как приходилось. Так погиб мой товарищ, который всего лишь присматривал за ними. И не только он. Но мы так и не поняли, кто из ребят убивает и каким образом.

– Ну, полагаю, таким же, каким проделывают и все остальное. Вторгаются в физические поля человека, в его персональную темную материю – наши профессора первыми предположили, что таковая существует. Мгновенно перестраивают поле, вносят свои правки либо разрушают. А кто? Да на такое способен каждый из них, особенно в период влюбленности.

Эдик напрягся, припоминая, кто там в кого влюблен. Кажется, Вике очень нравится Платон. А Маго повсюду таскается за Викой. Вика?

– Одна из девочек заболела, и ее забрали в Институт, – произнес он медленно. – Это как-то связано?

Верена кивнула:

– Да, скорее всего, она и убивала. В детях заложен некий механизм, который наши ученые умы пока не в состоянии до конца понять, хотя оказались в силах его изменять. Я имею в виду, что младшее поколение первенцев, убивая, не вредит себе. Когда же убивают старшие, даже если они этого не осознают, механизм включается, и их тела начинают разрушаться. У пациентки, про которую мы с вами говорим, все началось с простудных симптомов, но почти сразу перекинулось на сердце, приведя его в негодность в невероятно короткие сроки.

– У Виктории? Сердце? – Редкий никак не мог осознать «такое гадство», как выразился бы Маго. – Но она была совершенно здорова. У Танюши проблемы с сердцем, это да, но почему Вика…

Он бормотал эти слова и сам бессознательно растирал грудную клетку, словно сердечная болезнь настигла и его. Верена молчала, и ее молчание начинало пугать. Он не стал спрашивать, входит ли она в группировку недовольных, – это было очевидно.

– И что же теперь будет? Она… что?