Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольников

Как и недавно в Эстонии, Раскольников приглашал на приёмы датских писателей и поэтов. Переводчик ему не требовался, к осени он уже прилично говорил на датском. Одним из первых датских писателей, побывавших на приёме в полпредстве, был нобелевский лауреат Мартин Андерсен Нексе, известный советским читателям романами из жизни бедных людей.

Летом того же года у Раскольниковых гостил несколько дней Борис Пильняк с женой. Они ездили с ними на машине по всей Дании, побывали в знаменитом Эльсиноре, замке Гамлета, принца Датского.

«По вечерам усаживались на диване в салоне, ставили на стол коньяк для Пильняка, он читал свои рассказы, отвергнутые московскими журналами и издательствами, — ему не прощали „Повести о непогашенной луне“[6]. Высокий, рыжий, громкий, он то и дело вскакивал с дивана, делал круг по комнате, выпивал коньяк, потом продолжал чтение. Когда женщины уходили спать, мужчины ещё долго разговаривали. Раз засиделись до утра. Пильняк спросил, имея в виду свои неопубликованные рассказы:

— А вы, Фёдор Фёдорович, напечатали бы их? Если бы оставались в журнале?

— Сейчас — да, напечатал бы.

— Хорошо вам это говорить сейчас, когда вы сидите тут, а не там. Сидели бы там, держали бы хвост по ветру.

— И всё-таки, думаю, напечатал бы.

— Все рассказы?

— Ну, все не все. Но что-нибудь напечатал.

— Что-нибудь! Да мне не подачки нужны, мне нужно знать: могу я печататься в советских журналах или нет?

Пробежался по комнате, спросил:

— А вы сами что-нибудь пишете?

— Пишу, когда есть время, — ответил Раскольников. — Пишу пьесы. Рассказы тоже. Но не тороплюсь печатать. Пусть отлежатся.

— Да, вы можете себе это позволить. Завидую вам. — Снова сделав круг по комнате. — Сейчас в Москве готовится съезд писателей. Будет создан единый Союз писателей: ССП. Союз советских писателей. Злые языки поправляют: Союз сталинских писателей. — Усмехнулся. — Вы довольны? Ведь это ваша идея, Фёдор Фёдорович. Помнится, вы ратовали за единый Союз.

— Ничего хорошего от этого ожидать не приходится, — сказал Раскольников.

— Вот как? — удивился Пильняк. — Не ожидал это услышать от вас.

— Союз писателей будет строиться по аналогии с партией. Никакой фракционности. Писатели будут обязаны исповедовать одно направление. Какое? Теория соцреализма для этого самая подходящая. Я ратовал не за такой Союз. Впрочем, ваш упрёк принимаю.

— Значит ли это, что не надо вступать в такой Союз?

— Не знаю. Это каждый должен решить для себя сам.

— Но вы — вступите?

— Как и вы, Борис Андреевич, скорее всего — да. Куда мы денемся?

— Невесёлый у нас получился разговор, — уныло заключил Пильняк. — Но я вам признателен за откровенность. С этим, знаете ли, у нас становится всё труднее.

Желая как-то приободрить Пильняка, Раскольников устроил в его честь приём. Пригласил редакторов литературных журналов, издателей. Этим людям имя Пильняка было хорошо знакомо, его проза печаталась за границей…»

(Но в России творчество Пильняка воспринималось очень неоднозначно. В 5-м номере журнала «Новый мир» за 1926 год была опубликована его «Повесть непогашенной луны», в которой рассказывается о смерти видного военачальника Михаила Фрунзе на операционном столе, в чём обвинялся непосредственно Иосиф Сталин. Повесть была воспринята за клевету, весь тираж номера этого журнала в течение двух дней был изъят из продажи и уничтожен.

В 1929 году российские критики обрушились на повесть Пильняка «Красное дерево», написанную в Берлине. За это произведение он был отстранён от руководства Всероссийским союзом писателей. В 1930 году выходит его роман «Волга впадает в Каспийское море», в котором Пильняк изучает «новую русскую культуру», её появление и особенности. Но власти снова начинают травлю писателя, не воспринимая его точку зрения. В начале 1934 года на Первом съезде советских писателей его прощают и избирают членом Правления, предоставляя тем самым очередную возможность «исправиться». Он ездил за границу, писал письма Сталину и даже сжигал свои рукописи. И тем не менее, власти не могли простить Пильняку его чрезмерную дерзость, и поэтому 28 октября 1937 года его арестовали, а через полгода, 21 апреля 1938 года, его осудили и расстреляли.

И только в 1956 году его реабилитировали посмертно…)

К 1934 году все литературные группировки и течения были ликвидированы и создан единый Союз советских писателей. На Первом съезде Союза летом 1934 года Горький провозглашает «социалистический реализм» — новый художественный метод, ставший обязательным во всех областях культуры. На этом же съезде Сталин подарил писателям громкий титул «инженеры человеческих душ».

Глава одиннадцатая. «Хороша страна Болгария…»

…Только проводили Пильняка, как из Москвы от наркома иностранных дел Литвинова Раскольников получил предложение переехать в Софию. С Болгарией, не имевшей дипломатических отношений с Россией ещё с 1914-го года, решено было восстановить их, и для Болгарии, писал Литвинов, оказалось невозможным найти лучшую кандидатуру, чем его, Раскольникова.