Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольников

Свои ознакомительные прогулки и поездки Раскольников резко сократил, начав в конце 1934 года получать известия о готовящемся на него покушении со стороны экстремистских белогвардейских организаций. «Страх перед белогвардейским покушением очень мешает его работе в болгарском обществе», — отмечается в полицейских отчётах, в целом оценивающих поведение русских эмигрантов в отношении сотрудников советского полпредства как спокойное. По данным дирекции полиции, до апреля 1935 года 54 человека из числа русских эмигрантов обращались в советское полпредство с различными просьбами (14 из них ходатайствовали о возвращении в СССР).

Все контакты Раскольникова с русскими эмигрантами, проживающими в Болгарии, болгарская полиция оценивала, как попытки разложения и дискредитации русской эмиграции в глазах болгарских властей и общественности.

Из-за малочисленности состава советского полпредства (персонал его, согласно договоренности с болгарским руководством, в среднем составлял около 10 человек) Раскольникову приходилось заниматься административно-хозяйственными вопросами: организацией ремонта здания полпредства, оборудованием его интерьера. Работа эта велась с размахом: ремонт посольства был поручен одному из самых высокооплачиваемых архитекторов, мебель была куплена и в антикварных магазинах Москвы, и в Берлине, и у самых дорогих софийских торговцев.

В конце зимы белый двухэтажный дом русского посольства, выстроенный по соседству с царским дворцом, напротив собора Александра Невского, был отремонтирован. Он сиял чистотой снаружи и изнутри, был обставлен по вкусу Раскольникова и Музы.

15 апреля 1935 года состоялся первый официальный приём в отремонтированном здании советского полпредства: в центре Софии близ царского дворца заалел советский флаг. Для болгарского правительства и дипломатического корпуса дали большой обед. Газетчики не преминули отметить, с каким вкусом Раскольниковы подобрали самый изысканный бархат и шёлк для мебели и портьер, шикарные люстры, старинные картины и вазы. Неслыханная роскошь советского полпредства, многочисленные и дорогие туалеты мадам Раскольниковой кого-то восхищали, а кого-то покоробили — на слуху были сообщения о голоде в советской России и кампании по сбору средств в помощь голодающим за границей, в том числе и в Болгарии.

Как бы то ни было, в качестве постоянных посетителей советского полпредства полиция зарегистрировала более 100 представителей болгарской творческой интеллигенции — они неизменно составляли большинство на всех советских приёмах. В полицейском досье на советского полпреда подчеркивается, что Раскольников пользуется расположением творческой интеллигенции и журналистов как человек «по-настоящему интеллигентный и культурный».

Практически сразу же с восстановлением здания советского посольства и обустройством интерьера начались визиты, телефонные переговоры, встречи с журналистами. Русских дипломатов не видели здесь с начала мировой воины, когда Болгария выступила на стороне Германии, и журналистов интересовали перспективы советско-болгарских отношений. Нынешние правители страны во главе с царём Борисом видели выход из кризиса в присоединении, экономическом и политическом, к Германии, в которой ещё год назад с триумфом пришла к власти нацистская партия Гитлера.

Но в Болгарии не были забыты и давние близкие отношения с Россией. С первых дней появления Раскольникова в Софии его наперебой приглашали к себе сторонники сближения с «вечной братской» Россией. Старые русофилы, народные демократы, встречаясь с ним, много и горячо говорили о перспективах славянства, об угрозе германизации их родины.

Муза в своём дневнике о пребывании их с Фёдором в Болгарии писала:

«Мы часто устраивали большие и малые приёмы для болгарской интеллигенции. Мой муж не только читал в подлиннике болгарских писателей и поэтов, но даже перевёл на русский язык многие стихотворения Христа Ботева, Пейо Яворова, Николая Лилиева, Елизаветы Багряны и, особенно, Димчо Дебелянова. На этих приёмах речь шла только о книгах, поэзии, живописи, скульптуре. Болгарская интеллигенция очень интересовалась послереволюционной русской литературой и сожалела, что доступ в нашу страну так труден».