Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольников

Обратная её дорога в СССР с дипкурьером Аршаком Баратовым описана в сборнике «Дипкурьеры». Аршаку было всего 19 лет, он говорил на фарси, как чистокровный афганец, по-тюркски — как тюрк, а сам он был — армянин. В рабатах (т. е. «укреплённых монастырях») Аршака встречали как старого знакомого: «Салам алейкум, Барат-хан. Что везёшь?» — «Хрусталь». — И Аршак тайком указывает на свою спутницу. Устал он больше, чем обычно, потому что все ночи не спал, как следует. «Один глаз спит, второй начеку. Ведь мне что поручено?

Диппочта — раз, Лариса Михайловна — два. Что ценней, даже не знаю», — улыбался Аршак Баратов…

Возвратившись в Россию, Лариса вместо того, чтобы хлопотать о возвращении домой Фёдора Раскольникова, тут же отправила ему письмо с требованием предоставления ей срочного развода, при этом ничего ему не объясняя. Оказывается, на Родине она узнала о причастности своего мужа к аресту и смертному приговору её любимого Николая Гумилёва, который принимал активное участие в «Петроградской боевой организации». О деятельности Николая Степановича в кругу заговорщиков Таганцева зимой 1921–1922 года подтверждает поэт Лазарь Васильевич Берман, а также скрывшийся после провала мятежа за границей некий Сильверсман, говоривший, что эта организация действительно существовала, всерьёз работала, и что именно Гумилёв, якобы, его в её ряды и принимал. Фёдор Раскольников тоже был об этом осведомлён, потому что в 1932 году в серии «Литературное наследство» он анонсировал свою статью «Гумилёв и контрреволюция», хотя эта статья так и не была тогда опубликована.

И без того всё время ревновавший свою Ларису к тени Гумилёва, Раскольников настоятельно просил её не вмешиваться в открытое на него «дело», но она не могла остаться в стороне и писала многочисленные письма матери и знакомым в Москву, просила влиятельных друзей заступиться за Гумилёва, однако всё это было тщетно: Николай был приговорён к расстрелу. И уже после его казни Лариса узнала, что это её любимый супруг — Фёдор Фёдорович Раскольников — написал донос на Гумилёва.

Отыскав в Петербурге Анну Андреевну Ахматову, возможно — в память о своём романе с Николаем Степановичем, она оказала ей материальную помощь. И оборвала последние нити с Раскольниковым.

Так и получилось, что вскоре вместо добрых вестей о продвижении «миссии в Москве» Фёдор получил от жены письмо с требованием развода. Он недоумевал: за что? Уговаривал её: всё ещё можно поправить. Но она настаивала на своём. Без объяснений. Видимо, в процессе общения с высокопоставленными и компетентными друзьями из НКВД, она узнала о роли Фёдора Фёдоровича в аресте и смертном приговоре своего Гафиза. Его фотография в «деле» давала весомый повод для предположения, что Гумилёва постоянно избивали при допросах, как и Таганцева, а Лариса переносила это не легче расстрела.

Гумилёв и Рейснер

Раскольников открыто ненавидел «гнусную гумилёвщину» и никогда не забывал любовь своей Ларисы к этому буржуазному извращенцу. А влиятельные друзья у него были, так что было кому сказать словечко, чтобы его включили в какой-нибудь расстрельный список…

И вряд ли скорбел бывший командующий Балтфлота о расстрелянном поэте с монархическими взглядами, противоречащими большевистской линии — вскоре станет Фёдор Фёдорович редактором «Красной нови», которую перед его приходом обвиняли в «противодействии пролетарской культуре», разорвёт отношения с Троцким и включится в борьбу за установление жесточайшей партийной цензуры. «Не искусство как познание жизни, а искусство как продукт общественных отношений — вот единственно правильный марксистский взгляд на искусство», — таким станет надолго вывод Фёдора Раскольникова в литературной жизни.

Единственное, с чем не мог смириться Раскольников, так это с уходом от него Ларисы, о чём он пишет ей во множестве отсылаемых писем, часть из которых представляются в следующей главе.

Глава шестая. «Дорогая Ларисочка!..»

Ничто так не раскрывает души людей, как их личные послания близким людям, особенно, если пишущие эти письма — журналисты или писатели. Их письма не просто излагают информацию о тех или иных эпизодах из жизни их авторов, но представляют собой ещё и литературные тексты, которые порой напоминают собой настоящие романы. Такими являются письма Ларисы Рейснер своим родителям Екатерине Александровне и Михаилу Андреевичу Рейснерам, а также письма к ней от её мужа Фёдора Фёдоровича Раскольникова и её ответы ему. Специально сочинить такие послания не сможет даже настоящий большой писатель. Потому что в них — одна только голая правда.

Фёдор Раскольников — Ларисе Рейснер

25 апреля 1923. Кабул, Афганистан.

Дорогая Лариса! Без всяких приключений мы вчера приехали в Кабул. Исполняю твоё поручение и посылаю забытые тобою фотографии. Те письма, о которых ты меня просила, я не нашёл. Пожалуйста, поищи их у себя и о результатах] поисков сообщи мне из Герата.