Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольников

Внук лейтенанта Ильина, героя Чесмы, сжёгшего в 1770 году турецкий флот, неохотно даст своей жене Ларисе согласие на развод: «Мне кажется, что мы оба совершаем непоправимую ошибку, что наш брак ещё далеко не исчерпал всех заложенных в нём богатых возможностей. Боюсь, что тебе в будущем ещё не раз придётся в этом раскаиваться. Но пусть будет так, как ты хочешь. Посылаю тебе роковую бумажку…» («Ты ещё пожалеешь!» — звучит между строк мужская обида из тумана прошлого…)

Глава седьмая. Дни новой жизни

Из Афганистана Раскольникова вскоре отозвали, с должности сняли, но решили приберечь «старый партийный кадр» — отправили, словно в запас третьей очереди, руководить литературой. Но испытанный боец и в запасе есть боец! Раскольников, не смутившись, твёрдо решил сам заняться литературой. Отчасти, оттого, что больше было нечего делать; отчасти, чтобы доказать Ларе, что может писать не хуже этого Гумилёва. Тот посвятил Ларисе пьесу, значит и он, Раскольников, напишет пьесу для «Лебедёночка». Новые времена диктовали новые темы. Так родилась пьеса «Робеспьер» — о французской революции, о термидорианском перевороте, который отправил на гильотину «отработанных» вождей — Робеспьера, Сен-Жюста и Кутона.

Фёдор Фёдорович сам был свидетелем и отчасти жертвой такого же переворота в большевистской партии, только без стрельбы и штурмов. Новый «Хозяин» провёл этот переворот, ниспровергнув ленинскую гвардию её же оружием — партийной бюрократией и «демократическим централизмом». Скоро все соратники покойного Робеспьера-Ленина сплочёнными рядами отправятся на гильотину, а пока могут наслаждаться ожиданием неизбежного…

Вернувшись, наконец, из Афганистана в Россию, Раскольников с 1924 года под псевдонимом «Петров» начал руководить Восточным отделом Исполкома Коминтерна, а с 1926 года — его восточным секретариатом, занимаясь в нём делами Китая и других стран Востока. Кроме того, с 1928 года он стал профессором факультета советского права и преподавал в 1-м МГУ международную политику и внешнюю политику СССР на Востоке. Короче, без дела он не сидел.

Робеспьер

Робеспьер. Афиша

Надо учесть, что в Москву он возвратился как раз к разгару внутрипартийной дискуссии о профсоюзах, которая протекала на фоне болезни Владимира Ильича Ленина. Эта «профсоюзная дискуссия», сдерживаемая сначала на уровне ЦК партии, превратилась со временем в открытый конфликт внутри партии и сделалась публичной: она противопоставила сторонников Ленина — в числе которых были Зиновьев и Сталин — и сторонников Троцкого, среди которых был и Фёдор Раскольников. Для неискушённых в политике речь шла о роли профсоюзов в пролетарском государстве. Троцкий требовал, чтобы профсоюзы путём железной трудовой дисциплины выполняли роль организаторов производства: в условиях разрухи на производстве — как на фронте. Ленин же настаивал на воспитательной роли профсоюзов и связи, которую они должны были обеспечить с партией.

Встретившись со Сталиным в его кремлёвской квартире, Раскольников вследствие серьёзного разговора с ним полностью убедился в правоте генеральной линии партии и принял активное участие в печати и на собраниях в борьбе с троцкизмом. При этой беседе присутствовали также Каменев и Зиновьев, но разговор с ним вёл только один Лев Борисович. Эта встреча была восстановлена в книжке Владимира Ивановича Савченко «Отступник», где приводилась такая беседа:

«…Сталин повернулся к двери, в передней слышны были голоса вошедших с улицы людей.

— Ух, холодно! — в комнату вкатился, потирая озябшие руки, Каменев.

Он мало изменился, такой же кругленький, те же бородка и усы, разве чуть поседевшие, та же суетливая пробежка ёжиком.

Обнялись с Раскольниковым.

Вошёл и Зиновьев, молча пожал руку Раскольникову, сел в уголок — пить, есть отказался: желудок.

— Ну-с, рассказывайте: чем дышите, чем намерены заниматься в ближайшем будущем? — ещё потирая красные от мороза руки, заговорил Каменев, присаживаясь к столу, наблюдая, как Сталин наливал ему водки, жестами показывая, чтобы не полный стакан. — Впрочем, нам известно, чем намерены заниматься: литературой. Прекрасно. Известно нам также, — он опрокинул в себя водку, закусил грушей, — что на совещании с оппозиционерами, на котором присутствовал вставший с постели Троцкий, вам предложено было место заместителя главного редактора „Красной нови“, помощника шута горохового Воронского, так?

Л. Б. Каменев

Заметив удивлённое и протестующее выражение на лице Раскольникова, Каменев сморщился в весёлой улыбке:

– <…> Мы предлагаем вам военный союз на время боевых действий с неприятелем, — шутливым тоном проговорил Каменев. — Вы нам нужны. У вас в руках перо, в сердце кипит молодой задор, даром что старый партиец. Послужим вместе делу единства партии.

— Иосиф Виссарионович говорил, что у вас есть замечания к моей книге, — напомнил Раскольников; он чувствовал себя неловко под этим напором Каменева.