Красный властелин

Воин не ломал голову над подобными вопросами, он пил и пел. Пил громко хлюпая и отрыгивая, а пел молча, где-то внутри себя. Песня получалась грустная и печальная, как судьба старшего брата, сожженного недавно, буквально только что, колдовством имперской охранной печати. Разве это смерть? Разве это достойная сына степей смерть? И какое может ожидать посмертие после гнусной мерзости проклятого огня? Ейю-бааттор заслужил большего, да будет милостива к нему Небесная Кобылица!

Кочевник так и умер в счастливом забытьи. Лишь чуточку громче замычал, когда чья-то рука закрыла рот и потянула подбородок вверх, заставляя запрокинуть голову, а по горлу прошелся тупой зазубренный тесак. Толчок в спину, и часовой упал лицом вниз, прямо на опрокинувшийся бурдюк, мешая горячую кровь с шипящим и пузырящимся черным кумысом.

- Молодец, Ерема, растешь над собой! - похвалил старший десятник ощупывающего труп профессора. - Самочувствие-то как?

- Нормально, - Финк пожал плечами и прислушался к внутренним ощущениям.

Нет, действительно нормально, только ноги гудят, да жрать хочется так, что желудок уже не воет, а скулит тонко и жалобно, выпрашивая забросить в него хоть что-нибудь. Хоть суслика сырого прямо в шкуре - лишь бы было. А Матвей странный какой-то, недавно еще ругал ругательски, а сейчас о самочувствии спрашивает. Стареет, наверное, потому становится добрым.

Слева послышалось уханье горной совы и сразу же - тявканье серебристой лисицы. Тихий голос из темноты сообщил:

- Мы закончили, командир.

- Потери?

- Наши?

- Зачем мне знать о чужих?

- Все целы.

- Пленных освободили? Как они там?

- Хреново, - Борис, это был он, подошел ближе. - Нас четверых и выбрали в жертву, потому что на ногах стоять могли…

- Плохо.

- Оголодали ребята сильно.

- Утром разберемся.

- Угу.

- Не угукай, не филин, лучше зови всех сюда. А ты, Ерема, скажи мне как ученый человек, вас в Университете замки вскрывать учили?

Финк задумчиво почесал кончик носа:

- Странные у тебя представления о наших учебных заведениях, командир.

- Бестолочи вы все там безрукие.

- Какие есть. А не проще ли сунуть под дверь оставшийся горшок с гремучим студнем?

- Дурак, да?

- Чего такого-то?

- А потом что, подумал? - Матвей показал вдаль, где на окраине села виднелись выделяющиеся на фоне светлеющего неба шатры глорхийцев. - Устроим праздник с песнями и плясками, а чем гостей угощать будем? Нет, Еремей, пластун из тебя не получится.

- Не больно и хотелось, - оскорбленный в лучших чувствах профессор отвернулся от старшего десятника и принялся рассматривать громадный замок на амбарной двери. Покойная бабушка почти таким же запирала кладовку, напрасно надеясь, что дед не доберется до запасов хранимой к праздникам ракии. Хотя чего там добираться? Дедушка пользовался шилом и кривым гвоздем. А если попробовать поковыряться острием ножа?

- А говорил, будто не учили! - Барабаш хлопнул Еремея по плечу и ногой отшвырнул упавшее на землю творение деревенских кузнецов. - Всегда догадывался, что знание - сила!

Склад не поражал воображение разнообразием содержимого, но дал бы сто очков вперед оружейному хранилищу любой пограничной заставы. Так, во всяком случае, утверждал старшина Твердимир Свистопляс, а ему врать присяга не позволяет. Он же первым и заметил скромно стоявшую в темном углу треногу, небрежно прикрытую рваной мешковиной.

- Командир, да это же…

- Ага, Матвей потянул на себя грязную тряпку. - Станковая шестиствольная огнеплюйка. "Дырокол Шлюкса-Кульбарта", сокращенно - ДШК.

- Потрясающе! - пограничник спрятал руки за спину, видимо сдерживая естественное для мужчины желание произвести неполную разборку-сборку оружия. - Поверить не могу, как же пикты нам его оставили?

- Это не нам, это вообще оставили, - уточнил Барабаш. - Самим пользоваться нельзя, ихняя магия с кристаллами не дружит - чего-то там не совмещается, и может в любой момент взорваться.

- А глорхи?

- Да кто же аблизьянам чего серьезное доверит? Вот ты думаешь, почему у них луков нет?

- А должны?

- Кочевник без лука, это не кочевник, а сущее недоразумение.

- Так почему же…

- Потому что мозгов у них тоже нет, в драконов стрелять начинают. Добыча вроде как.

- Инстинкты? - блеснул ученым словом Еремей.

- Они самые. Летающим ящерицам на стрелы чихать, но по имперским законам виновные в нападении на пиктийского аристократа подлежат уничтожению. Как сами, так и вся родня их - до седьмого колена.

- А воевать-то кто будет?

- Вот они так и подумали.

Но профессор уже не слушал дальнейший разговор Барабаша и Свистопляса, его внимание было занято совсем другим. Ручная огнеплюйка, такая знакомая и родная… С ореховым ложем и поцарапанной крышкой кристаллоприемника… Одна из многих тысяч, выпущенных на заводах Родении… Но именно та, что верно служила в первом бою у безымянной рощи. Почему она светится в темноте?

Горячий комок в горле. И странно щиплет глаза. Рука тянется погладить зарубки на твердом дереве. Одна, две, три… пять… восемь… Можно не считать, их там двенадцать. Как она сюда попала?

- Матвей, - голос Финка прозвучал подобно царапанью железа по стеклу. - Матвей, это же моя…