Красный властелин

После чего резко встряхнул пару раз, поставил на место и добавил, прежде чем уйти:

- Три дня на доработку станка. Иначе в пыль сотру…

Глава 8

Горные совы, в отличие от равнинных пернатых собратьев и сестер, ведут дневной образ жизни. Попробуй засни, если наглые и жадные вороны, извечные соперники и конкуренты, слетятся со всей округи на давно облюбованную добычу и все сожрут. Сволочи они, эти вороны.

- Кыш, проклятые! - Матвей бросил камень в падальщика, нацелившегося клювом на блестящие от слез глаза Мозгул-нойона. - Кыш, уроды лупоглазые! Вот сдохнет, тогда и прилетайте.

Степняка растянули между вбитыми в землю колышками - после увиденного в деревне было бы неоправданным милосердием даровать ему легкую смерть. Когда-то старшего десятника учили подобному, и если наказуемый умирал быстрее трех дней… но то в молодости, в неопытной молодости. А вот этот жирный кочевник может рассчитывать на неделю. Уж столько-то Матвей Барабаш сможет удержать его на грани жизни и смерти.

- И охота тебе, командир, с дерьмом возиться?

- Отстань! - Старший десятник проводил взглядом уходящего профессора и крикнул в спину. - Оружие почистить не забудь!

- Не забуду, - буркнул Еремей, и скривился от воспоминаний прошедшего утра. Неприятных воспоминаний.

Финк явственно представил утренний бой. Нет, не бой… бойня, скорее всего. Когда по спящим в походных шатрах глорхийцам бьет ДШК, а спасающихся степняков встречают меткие выстрелы ручных огнеплюек, то это трудно назвать боем. Резня? Может быть и резня. Может, если бы дело дошло до белого оружия. Нет, вопящих кочевников, выскакивающих из горящих шатров, уничтожили на расстоянии, брезгуя сходиться врукопашную. И лишь потом, когда все закончилось, роденийцы ходили по полю, добивая стонущих раненых.

Странное единение с огнеплюйкой чувствовал сегодня Еремей. Он выбирал цель, а она делала все, чтобы попавшая в прорезь прицела мишень не ушла. Огненные шары совершали немыслимые пируэты, попирали все законы магии и физики, но все равно находили жертв. Лежащих, бегающих, поднявших руки… Благородная ярость не нуждается в пленных.

Единственный, кого взяли живьем, был застигнут врасплох пограничным старшиной Свистоплясом в самом начале случившейся заварухи. Выползающему из самого большого и яркого шатра нойону дали по башке, стянули ремнями по рукам и ногам, да бросили в ближайшую канаву, дабы никто случайно не прикончил бедолагу. Под "никто" подразумевался старший десятник Барабаш, самозабвенно поливавший стоянку кочевников из всех шести стволов станковой огнеплюйки. А утром Пашу Мозгула отыскали… к большому разочарованию последнего, напрасно надеявшегося на шальной огнешар.

- А не желает ли блистательный кагул облегчить душу беседой о превратностях военных судеб? - с преувеличенной вежливостью обратился Матвей к пленнику. И, не услышав ответа, пнул того под ребра. - Поговорим?

Степняк скрипнул зубами - назвать воина кагулом, то есть винторогой свиньей, не брезгающей падалью, означало смертельно оскорбить. Такое смывается кровью обидчика, а еще лучше - заставить его сожрать собственные кишки…

- Нам не о чем говорить.

- Ну как же? - удивился Барабаш. - Есть многое на свете, что может заинтересовать такого любознательного человека, как я.

- Убей.

- Ты куда-то торопишься? Ближайшие пять дней я совершенно свободен.

- У тебя не будет этих пяти дней. И двух не будет. Сегодня… - глорхиец прикусил язык, сообразив, что сказал лишнего.

- Да? Забавно-забавно… Вот с этого места давай-ка поподробнее.

Война войной, а обед по распорядку. Простейшую и самую важную заповедь в роденийской армии знали даже штабные писаря, пограничники же предпочитали не рассуждать о теории, а сразу перейти к практике. Весело булькала варево в котле над костром, на двадцать шагов распространяя запах крепкого бульона - он для раненых и оголодавших товарищей. По здравому размышлению, жирного барашка из глорхийских запасов им готовить не рискнули, а вот в меру постный, но упитанный любимый скакун Мозгул-нойона как раз подошел.

Ксаверию, как самому молодому, выпала почетная обязанность следить сразу за всем. Одной рукой снимал пену с бульона, другой переворачивал над угольями прутики с шипящими кусками конины… и не успевал нигде. Говорят, будто за Тибскими горами в стране Хунд живут шестирукие бабы с тремя глазами… Сюда бы такую, а то еще нужно нарезать найденную в ближайшем огороде зелень, попробовать варево на соль, разложить черствые лепешки. И чтоб все одновременно. А если нет шестируких, тогда обычную. И лучше - четыре штуки.

- О чем замечтался? - подошедший Глеб бросил у костра охапку дров. - Как думаешь, дождя сегодня не будет?

- С чего бы это?

- Да степняк слишком тонким голосом орет, видать к непогоде.

- Ну не скажи, - не согласился Ксаверий. - Дожди в предгорьях случаются гораздо реже, чем глорхийцы, так что здесь твои приметы не действуют.

- Может быть, - не стал спорить Глеб, и потянулся к прутику с мясом. - Пробу не пора снимать?

Не дожидаясь ответа, впился зубами, вдумчиво прожевал.

- Ну?