Краткая история театра

Рич изображен в образе Арлекина; компанию ему составляют Доктор и Пьеро, английские версии итальянских масок. Маски комедии дель арте попали в Англию через Итальянские ночные сцены, привезенные Джоном Уивером. Рич придумал жанр арлекинад, позднее развившийся в английскую пантомиму. Это сатирическое изображение высмеивает моду на столь легкомысленные развлечения, как арлекинада и Опера нищего Джона Гея, которая вышла в 1728 году и обрела такой успех, что «Гей стал богат, а Рич весел» [англ. it made Gay rich and Rich gay – игра слов, основанная на омонимии фамилий Гея и Рича с английскими словами gay – веселый, и rich – богатый. – Пер.]. Костюм Арлекина на Риче очень похож на костюм с ил. 65.

[116] «Театр Регентства» на Тоттенхэм-стрит в Лондоне. Гравюра из книги Роберта Уилкинсона Theatrum illustrata. 1825

Так выглядел интерьер зрительного зала не только во время постановки Отелло в 1817 году, но и, вероятно, задолго до того. Видна типичная планировка XVIII века: над элегантными ложами, размещенными на уровне сцены, расположены два балконных яруса. Пережив немало перипетий и много раз сменив название, театр достался Бэнкрофтам (см. ил. 210) и прославился под именем Театра Принца Уэльского.

Изменились и пьесы, которые создавались в расчете на новые театры и новую публику. Большую роль играли патенты, выданные Давенанту и Киллигрю. Один принадлежал театру «Друри-Лейн» [125], построенному на месте первого «Королевского театра» Киллигрю 1663 года, другой – оперному театру «Ковент-Гарден», наследнику традиций театра «Дорсет-Гарден» [112] и Герцогского театра в Линкольнс-Инн-Филдс, которыми в разные годы руководил Давенант. Поскольку эти патенты обеспечивали полную монополию на спектакли, в Лондоне теперь было всего два театра вместо десяти или двенадцати, как в елизаветинскую эпоху. Публика, о чьем вкусе легче всего судить по тому факту, что Шекспиру и Бену Джонсону она предпочитала Бомонта и Флетчера, была немногочисленной – ее костяк составляли светские модники со своим окружением и дамы полусвета, – зато заносчивости ей было не занимать. Циничная и жадная до новизны, она всячески стремилась привлечь к себе внимание, равно отвергая и высокую поэзию, и грубоватую комедию. Какое-то время она довольствовалась переработками старых пьес, но вскоре у нее появились свои драматурги: они положили начало непристойной комедии нравов, известной как «комедия Реставрации», хотя на деле ее век продлилcя до восхождения на престол королевы Анны. Поначалу, у Этереджа, комедия Реставрации выглядела безобидно; у Уичерли она приняла более острую форму, а полного расцвета достигла в произведениях Конгрива и Ванбру, окончив свое существование в шумных и энергичных пьесах Фаркера. В ней представлен мир перевернутых моральных ценностей, измен и интриг, где сообразительность пройдохи стоит больше, чем самоотверженная любовь и даже чем здравый смысл. Ее высшее проявление – пьеса Конгрива Так поступают в свете, прекрасный образец интеллектуальной комедии. Остальные драматурги, авторы возрожденной юмористической пьесы (вроде Шедвелла) или заимствованной у испанцев пьесы интриги, сегодня прочно забыты, хотя в свое время многие из них пользовались немалым успехом, да и проницательности в том, что касается наблюдений за современной жизнью, им было не занимать. Единственное исключение – Афра Бен, первая женщина, зарабатывавшая ремеслом драматурга (а по совместительству государственная шпионка; ей же принадлежит честь первооткрывателя молочного пунша в Англии).

[117] Колли Сиббер в роли лорда Фоппингтона в постановке комедии Ванбру Неисправимый, или Угроза добродетели. Гравюра с портрета работы Джузеппе Гризони

Пьеса вышла в «Друри-Лейне» в 1696 году, а в 1777-м Шеридан написал ее переработку под названием Поездка в Скарборо. Сиббера вспоминают теперь в основном в связи с его Апологией (1740), где можно найти восхитительные описания актерской игры эпохи Реставрации.

Театр эпохи Реставрации знал и трагедию: например, героические пьесы Драйдена, который пытался ввести в английскую драматургию строгие каноны французского классицизма – впрочем, безуспешно. Вкусу времени больше соответствовала Спасенная Венеция Отуэя, вполне приемлемая даже сегодня, а в ту пору в ней блистал ведущий актер эпохи Реставрации, ее первый Гамлет, Томас Беттертон [114]. Как правило, он выступал в тандеме с миссис Берри, столь же неподражаемой в трагедии, сколь исключительной в комедии была миссис Брейсгёрдл. Когда в 1695 году Беттертон поставил Любовь за любовь Конгрива, Брейсгёрдл исполнила в ней роль Анжелики, а он сам сыграл Валентина.