Крэнфорд

Мы могли бы торжествовать над мисс Поль, которая показывала такую храбрость до тех пор, покуда сама не перепугалась; но были так рады, приметив, что она разделяет человеческие слабости, что не имели духу высказать свое торжество над ней. Я отдала ей мою комнату весьма охотно и разделила постель мисс Метти на эту ночь. Но прежде, чем мы удалились, обе дамы вытащили из архивов своей памяти такие страшные истории о грабежах и убийствах, что я тряслась с головы до ног. Мисс Поль очевидно заботилась доказать, что такие страшные приключения случились на её глазах, и она была права в своем внезапном настоящем страхе, а мисс Мэтти не хотела позволить превзойти себя и придумывала одну историю страшнее другой. Это напомнило мне довольно странно одну старую историю, которую я где-то читала «о соловье и музыканте», которые старались доказать друг другу, кто из них споет лучше, до тех пор, пока бедный соловей не повалился мертвый.

Одна из историй, не дававшая мне покоя, долгое время спустя, рассказывалась о девушке, оставленной для присмотра в одном большом доме в Кумберланде, в какой-то ярмарочный день, когда другие слуги все ушли на гулянье. Хозяева находились в Лондоне. Пришел разносчик и попросил оставить свой огромный и тяжелый тюк в кухне, говоря, что он придет за ним опять вечером; а девушка (дочь лесовщика), искавшая чем-нибудь позабавиться, случайно как-то наткнулась на ружье, висевшее в передней, и сняла его, чтоб посмотреть поближе. Ружье выстрелило в открытую дверь кухни, попало в тюк и струя темной крови медленно просочилась оттуда. (С каким наслаждением мисс Поль рассказывала эти подробности, останавливаясь на каждом слове, как будто ей это нравилось!) Она несколько торопливо досказала конец о храбрости девушки и во мне осталось только смутное воспоминание, как дочь лесовщика победила воров утюгами, раскаленными докрасна, которые потом почернели поутюжив сало на теле воров.

Мы расстались на ночь со страхом, желая узнать, что мы услышим утром, и с моей стороны с сильнейшим желанием провести скорей ночь: я боялась, чтоб воры вдруг не появились из какого-нибудь темного потайного уголка, потому что мисс Поль принесла к нам свое серебро, и это было двойным поводом к нападению на наш дом.

Но до прихода леди Гленмайр на следующий день, мы не слыхали ничего необыкновенного. Кухонные кочерги находились точно в том же положении, как мы с Мартой искусно поставили их вечером, то есть мы приставили их к двери так, что они готовы были упасть с страшным бренчаньем, хоть бы только кошка дотронулась до наружной стороны двери. Мне сильно хотелось знать, что бы мы делали, если б это разбудило и испугало нас. Я предложила мисс Мэтти прятать наши головы под простыни так, чтоб воры не могли подумать, что мы узнаем их после в лицо; но мисс Мэтти, сильно дрожавшая, отвергла эту мысль, говоря, что наш долг, в отношении к обществу, поймать их и что она, конечно, употребит все силы их захватить и запереть на чердаке до утра.

Когда пришла леди Гленмайр, мы почувствовали зависть к ней. На дом мистрисс Джемисон действительно было сделано нападение; по крайней мере на цветочных грядах, под кухонными окнами остались мужские следы, где им не следовало быть, и Карлик лаял целую ночь, как будто чужие были на дворе. Мистрисс Джемисон разбудила леди Гленмайр и они позвонили в колокольчик, проведенный в комнату мистера Мёллинера, в третьем этаже; и когда голова его явилась в ночном колпаке из-за перил в ответ на призыв, они сказали ему о своем испуге и его причине. Вследствие этого мистер Меллинер удалился в свою спальню и запер дверь (боясь сквозного ветра, как он объяснил утром); за-то он отворил окно и начал храбро вызывать воров, говоря, что если они подойдут к нему, то он убьет их. Но, справедливо заметила леди Гленмайр, это было слабым успокоением для женщин, так как воры должны были сперва проходить через комнаты мистрисс Джемисон и её, чтоб добраться до него, и должны были находиться в весьма драчливом расположении, чтоб, не обратив внимания на неохраняемые нижние этажи, пробраться в чердак, а оттуда, проломив дверь, пройти в комнату главного храбреца в доме. Леди Гленмайр, подождав и прислушиваясь несколько времени в гостиной, предложила мистрисс Джемисон опять лечь в постель; но дама эта сказала, что не может быть спокойна, если не посидит и не послушает еще; вследствие чего она прилегла, закутавшись, на диван, где и нашла ее горничная в глубоком сне, войдя в комнату в шесть часов утра, а леди Гленмайр легла в постель и не спала всю ночь.

Выслушав это, мисс Поль покачала головой с великим удовольствием. Она была уверена, что мы услышим о каком-нибудь происшествии в Крэнфорде в эту ночь, и мы услышали. Было ясно, что воры сначала намеревались напасть на её дом; но когда увидели, что мисс Поль с Бетти приняли предосторожности и вынесли серебро, воры переменили план и отправились к мистрисс Джемисон, и неизвестно, что могло бы случиться, если б не залаял Карлик, как и следует верной собаке!