Крещендо (СИ)

Его друзья опять переглянулись. Мне же оставалось только нервно ожидать этой доставки моего тела до дома. В полной темноте, так как фонарей перед школой нет, попрощавшись со сторожихой, мы на ощупь пробирались к мотоциклу. Я решил, что пока не вижу его, пока он в добром и возбужденном расположении духа, нужно поговорить.

— Май, я хотел поговорить с тобой.

— Значит, поговорим! — он лихо запрыгивает на мотоцикл, - Шлем надень! Потом снимешь и поговорим! Садись. Ну… что встал? Уха-ха! Не смущайся! Держись за меня. За меня, а не за куртку! Ёб! Ближе садись, ты же улетишь по дороге! — Май дергает меня за коленки и за руки, так что я улёгся на него. И мы поехали. Страшно! Он носится безбашенно, на поворотах близко накреняясь к грязной дороге, нетерпеливо завывая мотором на светофорах и срываясь уже на жёлтый, лавируя между узкоглазыми скоростными авто, пробираясь по тротуару при малейшем заторе. Испытаний для моего сердца многовато. Зато двадцать минут - и я дома!

Май не стал слезать с мотоцикла, но мотор заглушил и шлем снял. Мой шлем повесил на руку.

— Ну, говори.

— Я про скрипку.

— Это я понял, ты что-то надумал?

— Май, ты ведь несерьёзно вчера сказал об… об… этом? Я честно репетирую с вами. Отдай мне скрипку.

— Я был серьёзен. И ничего не изменилось.

— Май! Но ведь есть те, кто согласен! Тот же Никита. Он хотя бы в тебя влюблен!

— Зато я не влюблён! Причём здесь Никита вообще? Мне нужен ты.

— Почему я?

— Потому что.

— Я не буду этого делать. Мне запретили.

— Запретили? Кто же?

— Бог!

Май завис. И даже рот открыл.

— Неожиданно! Ну так Бог тебе еще одну Лидочку подарит, верь. Ладно, я поехал. Завтра репетиции нет, а вот в понедельник — в семь.

Он стал надевать шлем, а я тронул его за рукав:

— Май, можно я приду к тебе поиграть на скрипке?

— Я уж думал, что ты никогда не попросишь. Приходи. Я весь день завтра твой. Звони!

— Подожди, это будет просто так?

— Эх ты, трусливая мышатина! Приходи, я тебя не съем.

Комментарий к 6.

========== 7. ==========

Что может быть лучше воскресения для простого школьника? Только понедельник, но во время каникул! Сплю до пролежней, валяюсь до одурения, пока тетя Анечка уже не отобрала одеяло и не пригрозила облить водой. Не обольёт, конечно, но надо вставать! Репетиторство у Гельдовича в 15.00, можно обжираться плюшками и зырить тупые клипы по МТV. Правда, нашел какой-то рок-канал, стал слушать. Хм, в принципе, есть и интересные композиции. Только не пойму, этим рокерам обязательно нужно выглядеть так по-уродски?

Гельдович меня ругал, так как я выучил только один фрагмент из двух. Второй разучивали вместе, с наставником, конечно, легче. Зиновий Веньяминович хоть и покрикивает и называет «крабообразным» — типа «не руки, а клешни», но специалист он от Бога. По окончании репетиторства спросил его, как он относится к музыкантам, которые на эстраде или в альтернативной музыке поигрывают.

— Если «поигрывают», то неплохо отношусь. Это заряжает позитивом и денежками. Это тоже опыт. Но если музычка забирает необходимое у музыки, тогда и отношение другое. Там ведь примитивная мелодика, топорная техника, надрыв на уровне слов, а не нот! Если заниматься преимущественно популярной музыкой, то техника и вкус теряются… А почему ты спрашиваешь?

— Меня пригласили в одну группу поиграть, и я не знаю, что делать…

— Пригласили в постоянный состав?

— Вроде нет…

— Ну, так поиграй! Что хоть они играют?

— Рок, ну типа психоделику…

— Ой, какие красивые слова! Играй, только вовремя выучивай основной материал.

Сразу после Гельдовича звоню Маю, прошусь к Лидочке на свидание.

Май опять встречает меня у ворот сам и опять платит за такси. Я попытался воспротивиться, но тот сказал, что пока я «сирота», он предоставит мне гуманитарную помощь. Опять ведет к себе в комнату и достает скрипку в красном шелке.

— Лидочка, привет! — шёпотом произношу я своей любимой, провожу носом по грифу. Но тут же замечаю, что Май закипает. Черт! Похоже на ревность! Продолжать нежности не стоит, мало ли что…

Достаю ноты с метками учителя, раскладываю на столике поверх всяких журналов, бокалов, бутылок. Но все равно низко, пюпитра у рокера нет. Становлюсь на коленки. Так легче…

— Может, кефира принести? — слышу я и краснею: блин, кефир – это моя домашняя репетиция в труселях, которую этот ублюдок наблюдал целый час!

— Обойдусь… А ты будешь тут, смотреть?

— Конечно! Ради этого всё и затевалось!

— Что затевалось?

— Репетируй давай, пытливый мышонок!

Май усаживается по-турецки на черный матрац. Он зритель. Блин, ничего не поделаешь. Ну и что! Буду с Григом общаться и с Лидочкой, а этот – лишняя мебель.